Самовар — Цитаты

liv 10.02.202416.01.2024

Самовар — большой металлический сосуд для кипячения воды и приготовления чая. Первоначально вода нагревалась внутренней топкой, представляющей собой высокую трубку, наполняемую древесным углём. Позже появились другие виды самоваров — керосиновые, электрические и пр. В настоящее время почти повсеместно вытеснены электрическими чайниками и простыми чайниками для плит.

Существует легенда, согласно которой самовар в Россию из Голландии завёз Пётр I, но в действительности самовары появились почти на полвека позже, в 1740-х годах. Первоначально в России самовар начали делать на Урале. Хотя родиной самоваров традиционно считают Тулу, однако исторические факты свидетельствуют о том, что первенство принадлежит Иргинскому заводу (сейчас село Нижнеиргинское).

Самовар в публицистике, мемуарах и документальной прозе

Утренний самовар не имеет того значения: поутру многие кушают кофе и шоколад; другие, более приближенные к природе, менее испорченные, довольствуются грогом, наливками, даже водкою; и вообще утренний самовар ― самовар в халате и туфлях, самовар в чепчике, непричесанный, неумытый, не представляет ничего общественного, не отражает никакой страсти. Вечерний ― другое дело! Тогда в самоваре кипят мысли, страсти, самолюбие, надежды, опасения и польза всего общества. Тогда каждый старается выказать чем-нибудь перед самоваром свое отношение к обществу, нарисоваться в своем подлинном виде, во всей своей важности. Тогда… Словом, тогда все общество заключается в своем самоваре. Вы видите, что это ведет прямо к основному началу образованной беседы, в которой каждый должен говорить о себе.

— Осип Сенковский, «Теория образованной беседы», 1835

Кипит медный богатырь; полымем пышет его гневное жерло; клубом клубится из него пар; белым ключом бьет и клокочет бурливая вода… Близко наслаждение; готов душистый чай. Какой вкус, какой запах: что пей, то хочется! Чашка за чашкой, и вот мало-помалу во всем существе, по всем жилкам и суставчикам, разливается неизъяснимое самодовольствие; тепло становится жить на свете, легко и весело на сердце; ни забота, ни печаль не смеют подступить к тебе в эти блаженные минуты. Хорошо. Тихая лень обаяет душу и тело, все чувства в бессрочном отпуску; хлопотливому уму-разуму отдых, игривому рою мечтаний полная воля… Приходят и сумерки, задумчивые зимние сумерки. Кругом тишь и темь; сидишь в каком-то полузабытьи, дремать не дремлешь, а похоже на то. В легких облаках вьющегося пара вереницей мелькают фантастические лица; воображение уносится за тридевять земель, точно в пору детства, когда засыпаешь, бывало, под сказки бабушки и летишь раздольною думою в тот волшебный мир, где живут Иван-царевичи с жар-птицами, бабы-яги да мужички с ноготок, борода с локоток.

Вот и самовар заводит обычную свою песню на разные голоса. То затянет ее дребезжащим голоском подгулявшего старика, то хватит пронзительного дисканта, то возьмет мягкого тенора, из него возвысится до громкого basso-cantante и вдруг спустится в певучее mezzo-soprano. Замолкнет на минутку, как будто раздумывая о чем-то, и зальется опять звонкой песней, то радостной, то заунывной. Какой же смысл таится в ней? Ведь не на одну забаву себе и хозяину надрываешь ты грудь, шумишь и гудишь во всю мочь! Что-нибудь недаром. Давно мы знакомы с тобой, часто прислушиваюсь я к твоему загадочному пенью; иногда, кажется, нахожу ключ к нему; неопределенные звуки облекаются в слово, в мысль, — и вдруг обрывается путеводная нить, и опять слышатся одни неясные вариации на непонятную тему…

— Иван Кокорев, «Самовар», 1849

Я сидел на подоконнике раскрытого окна, любуясь этой утренней суматохой. На столе у меня кипел самовар. В эту минуту дверь в мою комнату слегка приотворилась, и вслед за тем высунулась рука с бумагой, сложенной в форме прошения. Я только что хотел было встать, чтобы рассмотреть таинственного обладателя таинственной руки, как в коридоре раздался строгий голос коридорного, дверь захлопнулась, и рука исчезла.

― Куда прешь? Куда прешь-то? ― бушевал коридорный… ― Нет у тебя языка спроситься?

― Будьте так добры, извините! ― кротко говорил неизвестный посетитель.

― Видишь, никого нету, а прешь?.. Вашего брата здесь много шатается… Вон столовые ложки пропали…

― Помилуйте-с! Мы не воры! Сохрани бог!..

― Ну этого нам разбирать некогда ― вор ты или нет, ― сердито говорил коридорный, поплевывая на сапог и шаркая по нем щеткой. ― Нам этого, ― продолжал он, ― разбирать не время… У нас вон двенадцать нумеров в одной половине. Всякому принеси самовар да сапоги вычисти. У нас этого, брат…

— Глеб Успенский, «Растеряевские типы и сцены», 1877

Во второй половине ноября 1913 г. я приехал в Москву и раза два видел Надю. 24 ноября в воскресенье был я на именинах. Надя меня вызвала к телефону. Из отрывистых слов я понял, что ей нестерпимо скучно. — «Скучно, прощайте!» Домой я возвратился поздно. Едва успел сесть утром за самовар, как меня пригласила к телефону вчерашняя именинница. — «Слышали новость? Львова застрелилась».

— Борис Садовской, «Петербург» (Часть Седьмая), 1912-1916

Поутру 3 апреля, когда я вышла осмотреть окрестности, в воротах стояло щедринское «гороховое пальто», делавшее внушение дворникам: «Непременно до 12 часов! Непременно до 12 часов!» Было ясно, что дворников зовут в градоначальство. Тогда я выставила условный сигнал, что квартира еще безопасна; в нее почти тотчас вошли Ивановская и Терентьева и унесли последние узлы, прося не медлить уходом. Дождавшись женщины, которая приходила убирать нашу квартиру, и под приличным предлогом выпроводив ее, я вышла, заперев свое опустошенное жилище. Говорят, жандармы прибыли на нашу квартиру, когда самовар, из которого я пила чай, еще не остыл: они опоздали на час или полтора..

— Вера Фигнер, «Запечатлённый труд», 1921

Одним из самых крупных памятников дорого стоящего бессмыслия является храм Спасителя: это — как бы огромный самовар, вокруг которого благодушно собралась патриархальная Москва. <…>

У древних строителей в душе огонь Неопалимой Купины, а у новых — золотая корона, луженый самовар или просто репа.

— Евгений Трубецкой, «Три очерка о русской иконе», (Два мира в древнерусской иконописи), 1916

В пору цветения, если тронуть сосну, она окутывается золотистым душистым облаком пыльцы. Вскоре появятся на ней ярко-зелёные лаковые шишки, которые впоследствии расщербинятся, потеряют семена и упадут на землю. Тогда их можно собирать ― годятся разводить самовар.

Если сосна растёт на отшибе от леса, то дерево будет низкорослое, узловатое, распространяющее во все стороны длинные мохнатые ветви. Ствол такого дерева не только узловатый, но и кривой, сучья ― один короче, другой длиннее, один пушистее, другой суше. Не то в лесу.

— Владимир Солоухин, «Третья охота», 1967

Самовар в художественной прозе

В тот же день, вечером, в маленькой комнатке, подле постели, покрытой полосатым пуховиком, за неуклюжим столиком сидел Онисим напротив Василисы. Тускло-жёлтый огромный самовар шипел и сипел на столе; горшок ерани торчал перед окошком; в другом углу, подле двери, боком стоял безобразный сундук с крошечным висячим замком; на сундуке лежала рыхлая груда разного старого тряпья; на стенах чернели замасленные картинки, Онисим и Василиса кушали чай молча, глядя в лицо друг другу, долго вертели в руках кусочки сахару, как бы нехотя прикусывали, жмурились, щурились и с свистом втягивали сквозь зубы желтоватую горячую водицу.

— Иван Тургенев, «Петушков», 1847

Как только выпал снег и установился зимний первопуток, Марфа Андревна действительно припожаловала в Петербург, и припожаловала с немалою свитою. Кроме лакеев, истопников и сенных девушек и самоварниц, за Марфою Андревной в петербургскую квартиру молодого Плодомасова вбирались два крошечных человечка: оба в кашемировых бухарских бешметах, ― не разобрать, не то мужчины это, не то женщины.

— Николай Лесков, «Старые годы в селе Плодомасове», 1862

Когда «поверка» обошла наши камеры и поднялась на «малый верх», Михеич отворил нашу дверь. Коридорный арестант подследственного отделения, Меркурий, исполняющий обязанности «парашечника», убирающий камеры и бегающий на посылках у «привилегированных» арестантов, явился в нашу камеру с самоваром. Пока «поверка» не ушла совсем, Михеич просил нас для «порядку» не выходить в коридор.

— Владимир Короленко, «Яшка», 1880

Вы знаете, что блины живут уже более тысячи лет, с самого, что называется, древле-славянского ab ovo… Они появились на белый свет раньше русской истории, пережили её всю от начала до последней странички, что лежит вне всякого сомнения, выдуманы так же, как и самовар, русскими мозгами… В антропологии они должны занимать такое же почтенное место, как трёхсаженный папоротник или каменный нож; если же у нас до сих пор и нет научных работ относительно блинов, то это объясняется просто тем, что есть блины гораздо легче, чем ломать мозги над ними…

— Антон Чехов, «Блины», 1886

Несколько лет тому назад я знал Оргáнова, странного симпатичного юношу, с голубыми чистыми, наивными глазами. Он тогда ничего не пил и был очень красив, он говорил и пел звучным, приятным баритоном и удивлял меня своими способностями, в особенности, музыкальными. Он играл на всех инструментах оркестра, выучившись этому самоучкой, превосходно знал музыку, и тогда ещё писал какие-то музыкальные пьесы, и разыгрывал их на фисгармонии, которую сделал сам. Сам же он сделал себе и концертную гармонию. Жил он слесарным ремеслом, которым занимался дома, живя в лачуге на краю города со старухой матерью. Зарабатывал он мало, занимаясь, большею частью, только починкой самоваров и часов. Зато он постоянно сидел за фисгармонией…

— Степан Петров-Скиталец, «Композитор», 1901

Славное село Целебеево, подгородное; средь холмов оно да лугов; туда, сюда раскидалось домишками, прибранными богато, то узорной резьбой, точно лицо заправской модницы в кудряшках, то петушком из крашеной жести, то размалёванными цветиками, ангелочками; славно оно разукрашено плетнями, садочками, а то и смородинным кустом, и целым роем скворечников, торчащих в заре на согнутых метлах своих: славное село! Спросите попадью: как приедет, бывало, поп из Воронья (там свёкор у него десять годов в благочинных), так вот: приедет это он из Воронья, снимет рясу, облобызает дебелую свою попадьиху, оправит подрясник и сейчас это: «Схлопочи, душа моя, самоварчик». Так вот: за самоварчиком вспотеет и всенепременно умилится: «Славное наше село!» А уж попу, как сказано, и книги в руки; да и не таковский поп: врать не станет.

— Андрей Белый, «Серебряный голубь». Глава первая. «Село Целебеево» — «Наше село», 1909

Неужели это я? Не может быть! Впрочем, не удивительно, ― я не вижу горячего уже месяц, не ем колбасы, питаюсь одним хлебом. Не всегда даже пью чай, потому что не каждый раз подают самовар, ― задолжал. Спокойно холодные люди сказали мне:

― Ваша рукопись еще не просмотрена.

― Вы же сами назначили срок месяц.

― Да, но вы не один же тут.

— Александр Серафимович, «В номере», 1910

Утром отец уехал куда-то. Она увидела стёкла, залитые дождём, и почувствовала, что уже ничего не ждёт, ничего не хочет, что просто ей приятно вставать, прибирать избу, топить печь, заниматься обыденными делами. К вечеру она нарядилась, воткнула два сухих василька в косу, обвитую вокруг головы, и вздумала поставить самовар.

— Иван Бунин, «При дороге», 1913

— А, надоело играть в карты! — вскричал Вуич. — Зачем я вернулся? — Он встал и, скептически поджав губы, исподлобья осмотрел комнату. — Эта дыра в шестом этаже! Этот больной диван! Эта герань! Этот мешочек с сахаром и зелёный от бешенства самовар, и старые туфли, и граммофон во дворе, и узелок с грязным бельём! Зачем я приехал?!

— Александр Грин, «Земля и вода», 1914

В ненастные дни мы собирались у Язя, на кладбище, в сторожке его отца. Это был человек кривых костей, длиннорукий, измызганный, на его маленькой голове, на тёмном лице кустились грязноватые волосы; голова его напоминала засохший репей, длинная, тонкая шея ― стебель. Он сладко жмурил какие-то жёлтые глаза и скороговоркой бормотал:

― Не дай господь бессонницу! Ух! Мы покупали три золотника чая, осьмушку сахара, хлеба, обязательно ― шкалик водки отцу Язя, Ч!рка строго приказывал ему:

― Дрянной Мужик, ― ставь самовар!

— Максим Горький, «Детство», 1914

— Что вы тут будете делать? — с испугом спрашивают больные.

Вместо ответа дирижёр кричит своей команде: «Три, четыре», — взмахивает рукой, и мощные, торжественные звуки «У самовара я и моя Маша» разносятся над многострадальным побережьем.

Три раза в неделю усиленный оркестр сочинской милиции дает дневные концерты, чтобы купающиеся, часом, не заскучали. А так как играть на пляже жарко, то музыканты устремляются в аэрарий. И больные, тяжело дыша, убираются вон из своего последнего пристанища. Вслед им бьет барабан, и слышится каннибальский звон тарелок.

— Илья Ильф, Евгений Петров, «У самовара», 1934

— Давай его сюда, — говорил, как катал слова, Филипп, и салоп уж висел на гвозде. — Сейчас самовар греть будем. — И он выкатился в коридор, и вот он уж с самоваром и гребет кошачьей хваткой красные уголья из печки. — Давай, Надюшка, конфорку, давай веселей, вона на столе! Эх, мать моя! — Филипп дернул вьюшку в печке, ткнул трубу самоварную, прижал дверкой. — Чудо-дело у нас, во как! А чего у меня есть! Знаешь? — и Филипп смеялся глазами в Надины глаза, и Наде казалось — шевелится и вертит все у него в зрачках: плутовство детское. — А во всем городе хлеба корки нет? Да? А эвона что! — и сдобную булку выхватил из-за спины Филька. — Откеда? А вот и откеда! Бери чашки, ставь — вон на полке.

И Надя подошла к полке и стала брать чашки — они были как новые и легкие, как бумажки, и глянули синими невиданными цветами и звякали внятно, как говорили. А Филипп дул в самовар как машина, и с треском сыпались искры из-под спуда. Проворной рукой шарил в печке и голой рукой хватал яркие уголья.

— Борис Житков, «Виктор Вавич», 1934

Самовар в поэзии

Но вот кривой лакей им кофе подаёт;

Безносая стоит кухарка в душегрейке;
Урыльник, самовар и чашки на скамейке.

«Я здесь», ― провозгласил Буянов молодец.

Варюшка пьяная бранится непристойно;

Один кривой лакей стоит в углу спокойно,

И, нюхая табак, с почтеньем ждёт конца.

— Василий Пушкин, «Опасный сосед», 1811

«При звезде, большого чина,

Я отнюдь ещё не стар…
Катерина! Катерина!»

«Вот, несу вам самовар».

«Настоящая картина!»

«На стене, что ль? это где?»

«Ты картина, Катерина!»

«Да, в препорцию везде».^:106

— Козьма Прутков, «Катерина», 1883

С детства мыслящий старик,

Тоже смятый, он не даром

Оглянулся — и поник

У стола, за самоваром.

Самовар его потух,

Но еще таилась сила, —
Пар таился в нём, — и вдруг
Медь его заголосила,

Тихо стала петь и ныть…

Вслед за ней и два лимона

Тоже стали голосить… <…>

Нас умчала в дикой злобе

Нам враждебная среда!

Выжимают сок наш, — нашу
Кровь — в дымящуюся чашу…

Ах, как грустно самовар,

Потухая, напевает!..

Уж не он ли превращает

Простывающий свой пар,

Оседающий на окна, —

В серебристые волокна,

В виде листьев и цветов,

В виде бледных привидений

Нам неведомых растений,

От которых жутко нам,

Светлой родины сынам?

— Яков Полонский, «Выжатые лимоны», 1890-е

И во взор попа голубоватый,
Верно, ужас заглянул уродом,
Что супруги, наподобье статуй,
Обмерши, застыли над комодом.

А когда прислуга притащила

С талиею низкою и узкой

Грузный звучный самовар, ― уныло

Пили долго-долго чай вприкуску.

— Владимир Нарбут, «Подкатил к селу осенний праздник…», 1913

― Я, сударь, доложить обязан,

Что дом с усадьбой вам отказан.

― А завещание? ― Оно̀-с

У барышни Варвары в зале.

― Какой Варвары? ― Всё равно̀-с.

Покойный барин приказали

Им компаньонку отыскать,

Чтобы садилась их встречать

Здесь по утрам у самовара.

Так эта самая Варвара…

— Борис Садовской, «Идеал», 1920

Ещё есть чайник, бурь воды сподвижник,

чья плодородна и пригожа стать,

и в кофеине сочинитель ищет

напутствия: как чайник описать.
Он внове здесь, он родом не отсюда,
хоть самоварен кипятка настой,
всем не чета, чьё звание ― посуда,
он ― знатный вестник рыбки золотой.

Проситель молвит: ― Государь мой, чайник,

будь милостив, я головой поник.

Ему немедля чайник отвечает

и попрошайку кофием поит.

— Белла Ахмадулина, «Я с ним простилась. Он — не стал прощаться…», 2002

Сенковский О.И. «Сочинения Барона Брамбеуса». — М.: Советская Россия, 1989 г.
«Москва сороковых годов». Очерки и повести о Москве XIX века (И. Т. Кокорев, «Самовар»). — М.: «Московский рабочий», 1959 г.
Успенский Г.И. Собрание сочинений в девяти томах. Том 1. — Москва, ГИХЛ, 1957 г.
Садовской Б.А. «Записки (1881—1916)» / Публ. [вступ. ст. и примеч.] С.В. Шумихина/ — Москва, «Студия ТРИТЭ»: Рос. Архив, 1994 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах.
Фигнер В.Н. Запечатленный труд. Том 1. — Москва: Издательство социально-экономической литературы «Мысль» 1964 г.
И.А.Бунин: «Pro et Contra». Личность и творчество Ивана Бунина; И.В.Одоевцева. «На берегах Сены»
Константин Кедров. «Поэтический космос». Москва, «Советский Писатель», 1989 г.
Лесков Н.С. Собрание сочинений в 12 томах. — Москва, «Правда», 1989 г.
В.Г. Короленко. «Собрание сочинений в десяти томах», том 1. «Повести и рассказы». — Москва: «Государственное издательство художественной литературы», 1953 г.
Чехов А.П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884—1885. — стр.46
Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 4. (Рассказы. Юморески), 1885-1886. — стр.360
С.Г.Петров-Скиталец, Рассказы и песни. — СПб.: Товарищество «Знание», 1902 г. — Том I. — Стр. 95
Андрей Белый. Сочинения в двух томах, (том первый). — Москва, «Художественная литература», 1990 г.
А. С. Серафимович Собрание сочинений: В 4 т., том 4. — М.: «Правда», 1980 г.
Максим Горький. Детство. В людях. Мои университеты. ― М.: Художественная литература, 1975 г.
Ильф И., Петров Е., Собрание сочинений: В пяти томах. Т. 3. — М: ГИХЛ, 1961 г.
Житков Борис. «Виктор Вавич»: Роман / Предисл. М. Поздняева; Послесл. А. Арьева. — М.: Издательство Независимая Газета, 1999 г.
Юрий Коваль. «Пять похищенных монахов». — М., Детская литература, 1977 г.
Пушкин В.Л. «Стихи. Проза. Письма». Москва, «Советская Россия», 1989 г.
«Сочинения Козьмы Пруткова», Москва, «Художественная литература», 1976, 384 стр.
Я. П. Полонский. Полное собрание стихотворений. — СПб.: Издание А. Ф. Маркса, 1896. — Т. 3. — С. 41.
В. Нарбут. Стихотворения. М.: Современник, 1990 г.
^23,0^23,1 Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.
Б. Садовской. Стихотворения. Рассказы в стихах. Пьесы. Новая библиотека поэта. — СПб.: Академический проект, 2001 г.
Маяковский В.В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. Москва, «ГИХЛ», 1955-1961 гг.