Профессор кислых щей — Цитаты
Щи (значения).
Профессор кислых щей (реже: мастер кислых щей) — ироническое определение, фразеологический оборот, касающийся человека малосведущего, но словоохотливого, всерьёз занимающегося пустяковыми предметами. Дословно: дипломированный авторитетный специалист в ерундовых и нестоящих вопросах.
С течением времени фразеологизм изменил своё значение на диаметрально противоположное. Первоначально «мастером кислых щей» уважительно называли специалиста, знающего все секреты производства кислых щей (штей), одного из лучших видов кваса, популярного в России газированного напитка. Кислые шти изготавливались методом брожения из мёда, муки пшеничной и гречневой, солода, мяты. Напиток получался насыщенным углекислым газом, то есть сильногазированным и нужно было приложить все знания, чтобы квас не перекис, не перебродил и не взорвался в бутылке. Со временем кислые щи (как квас, а не суп из кислой капусты) вышли из употребления и «профессор кислых щей» стал ироническим определением.
Профессор кислых щей в научно-популярной литературе, мемуарах и публицистике
|
Не знаю, как на семинарах или в дружеском общении с собратьями по науке, но с простыми смертными Ландау никакой формы собеседования, кроме спора, не признавал. Однако меня в спор втягивать ему не удавалось: со мной он считал нужным говорить о литературе, а о литературе ― наверное, для эпатажа! ― произносил такие благоглупости, что спорить было неинтересно. Увидя на столе томик Ахматовой: «Неужели вы в состоянии читать эту скучищу? То ли дело ― Вера Инбер», ― говорил Ландау. В ответ я повторяла одно, им же пущенное в ход словечко: «Ерундовина». Тогда он хватал с полки какую-нибудь историко-литературную книгу ― ну, скажем, Жирмунского, Щёголева, Модзалевского или Тынянова. «А, кислощецкие профессора!» ― говорил он с издевкой. (Все гуманитарии были, на его взгляд, «профессора кислых щей», то есть «кислощецкие».) «Ерундовина», ― повторяла я. И в любимые Левой разговоры об «эротехнике» тоже не удавалось ему меня втянуть. «Кушайте, Лева», ― говорила я в ответ на какое-нибудь сообщение о свойствах «особ первого класса» и клала ему на тарелку кусочек торта. «Лида! ― сейчас же вскрикивал Лев Давыдович, ― вы единственный человек на земле, называющий меня Лёвой. Почему? Разве вы не знаете, что я ― Дау?» ― «Дау» ― это так вас физики называют. А я кислощецкий редактор, всего лишь. Не хочу притворяться, будто я тоже принадлежу к славной плеяде ваших учеников или сподвижников. Митя, придерживаясь строгого нейтралитета, вслушивался в нашу пикировку. Забавно! Его занимало: удастся ли в конце концов Ландау втянуть меня в спор или нет. |
|
| — Лидия Чуковская, «Прочерк», 1994 |
|
О причине отсутствия друга я никогда не узнал, хотя и догадывался ― он появится снова в Дашиной жизни вскоре после похорон, потом канет навсегда, а приемный отец совершит предательство. Уже в начале болезни жены, под каблуком которой беззаботно прожил четверть века, он, профессор кислых щей, сошелся с влюбленной в него студенткой и сейчас с трудом соблюдал приличия, уже будучи весь в своей новой жизни. Умирающая знала наперед: он поставит ей дорогой памятник и холодно расстанется с Дашей, которую воспитывал с годовалого возраста. Писать о прошлом гораздо легче, чем когда-то находиться в нем. |
|
| — Юрий Нагибин, «Моя золотая теща», 1994 |
|
Транслировавшуюся по телевизору дискуссию вел оборотистый Григорий Винников. Он начал с того, что представил собравшихся. Когда Гриша дошел до доктора Янова, сидящий рядом писатель на чистом русском языке заметил: «Профессор кислых щей». Винников дружелюбно заметил, что мнения могут быть разными. На что писатель, опять по-русски, назвал ведущего «советским холуем» и ударил микрофоном по голове. Советская сторона так рта и не открыла. |
|
| — Александр Генис, «Довлатов и окрестности» («На полпути к Родине»), 1998 |
Профессор кислых щей в беллетристике и художественной прозе
|
― Это-то я понял, как не понять. Это в тебе душа горит, рвется душа! Это понятно, это я вижу! ― Все-то вы видите, все-то вы знаете, дорогие наши Степаны Михалычи, ― вздохнул Тележка. ― Не вахтёр с «Самоточки», а чистый профессор кислых щей. Все про людей понимает. ― Не строй из себя, ― сказал Степан Михалыч. ― Брось смешки. Не глупей вас. ― Да нет, я серьезно, ― сказал Тележка и снова вздохнул. |
|
| — Виктор Драгунский, «Он упал на траву», 1961 |
|
― Папаша у меня ― профессор кислых щей. ― Здоров ты брехать, ну и здоров! ― Ну, пока! Привет там, на шхуне. ― Пока! ― Слушай, ты что, не веришь, да? Хочешь, я тебе всю свою жизнь расскажу? Всю, с самого начала? <…> ― Все-таки нужно лететь, ― говорит. Ах ты, профессор кислых щей! Ах ты, чтоб тебя! Что же это такое? ― Ладно, ― говорю, ― папа, попробую. Может быть, отпрошусь. |
|
| — Василий Аксёнов, «Апельсины из Марокко», 1962 г. |
|
Я подлез к нему под газету и встал перед ним. – Есть еще зависимые страны, – сказал я. – Много еще есть зависимых. Он сказал: — Ты не мальчишка. Нет. Ты просто профессор! Настоящий профессор… кислых щей! И он засмеялся, и мама вместе с ним. Она сказала: — Ну ладно, Дениска, иди погуляй. — Она протянула мне куртку и подтолкнула меня: — Иди, иди! Я пошел и спросил у мамы в коридоре: — А что такое, мама, профессор кислых щей? В первый раз слышу такое выражение! Это он меня в насмешку так назвал — кислых щей? Это обидное? Но мама сказала: — Что ты, это нисколько не обидное. Разве папа может тебя обидеть? Это он, наоборот, тебя похвалил! |
|
| — Виктор Драгунский, «Профессор кислых щей», 1963 |
|
― На жизнь зачем сердиться? И на меня огрызаться ни к чему, я постарше, могу и совет подать. ― Советчиков расплодилось… Тоже выискался профессор кислых щей, ― криво усмехнулся кавалерист. Опрокинулся на спину, взял цигарку, почадил, жадно глотая махорочный дым. ― Ты, горбун, на шмеля похож. Жужжишь под ухом, жужжишь! А шмель, мать его душу, бесполезная скотина! На кой хрен его бог сочинил? Не ответишь, горбун, куда тебе! |
|
| — Андрей Алдан-Семёнов, «Красные и белые», 1973 |
|
И профессор будничным тоном вдруг стал говорить им такие удивительные гадости, что Маша, не веря своим ушам, заалелась, как маков цвет, а Митя молчал-молчал да вдруг как гаркнет на профессора: — Да замолчите вы! Постыдились бы такие вещи при девушке говорить! — Вот уж и не знаю, милостивый товарищ, — профессор иронически развел руками. — Что вам с девушкой важнее: стыд или здоровье? МИТЯ. Маша, идем отсюда! МАША. Постой, Митя! Товарищ профессор… МИТЯ. Да что там профессор! Профессор кислых щей! ПРОФЕССОР. А ведь век меня благодарить будете и телеграмму пришлете. |
|
| — Евгений Попов, «Голубая флейта», 1980-е |
|
Он выдавал каждому листки, выдранные из тетрадки, и мы в них рисовали. Я носила очки в круглой железной оправе, и он называл меня «профессор кислых щей». Потом, много лет спустя, уже после его смерти, мы узнали, что дядя Володя, Владимир Кириллович, был известным московским художником, профессором Суриковского института, отсидел свой срок по пятьдесят восьмой, в лагере под Бегаватом, и доживал у нас во дворе, на Червякова, 19, в комнатке рядом с котельной, где работал посменно… Недавно я опять надела очки, которые забросила в юности… Сижу, рассеянно рисую на листочках своих записных книжек… Не слишком уже молодая тетка. Профессор кислых щей… Солнце ― вот что нас спаяло, слепило, смешало, как глину, из которой уже каждый формовал свою судьбу сам. Нас вспоило и обнимало солнце, его жгучие поцелуи отпечатывались на наших облупленных физиономиях. |
|
| — Дина Рубина, «На солнечной стороне улицы», 2006 |
Профессор кислых щей в поэзии
|
Кислых щей профессор, А его собачка Малость приболела, То есть оклемалась, То есть околела. <…> Кажи мнэ, профэссор, Любишь ли мэнэ? А он отвечает: Ёкалэмэнэ! |
|
| — Сергей Никитин, стихи Дмитрия Сухарева, «Профессор кислых щей», 1987 (1995) |
- Лидия Чуковская. «Прочерк». — М.: «Время», 2009 г.
- Ю. М. Нагибин, «Тьма в конце туннеля». «Моя золотая тёща». — М.: Независимое изд-во «Пик», 1994 г.
- Генис А. «Довлатов и окрестности». ― М.: Вагриус, 1999 г.
- Виктор Драгунский. «Он упал на траву». ― М.: Издательство Астрель, АСТ, Планета детства, 2000 г.
- Василий Аксёнов. «Апельсины из Марокко». — М.: Эксмо, 2006 г.
- Виктор Драгунский. Денискины рассказы. ― М.: Астрель АСТ, 2000 г.
- А. И. Алдан-Семёнов, «Красные и белые». — М.: Советский писатель, 1979 г.
- Е. Попов, Собрание сочинений в 2 томах. Том 1. — М.: «Вагриус», 2001 г.
- Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. «Лекарство против страха». — Москва: Советский писатель, 1986 г.
- Дина Рубина. «На солнечной стороне улицы». — М.: ЭКСМО, 2008 г.
Кислые щи
Квас
Щи
Профессор
Околачивать груши
Почивать на лаврах
Фиговый лист
Развесистая клюква
