Хайку — Цитаты

Хайку нельзя составлять из разных кусков — их надо ковать, как золото.

До сих пор в середине января в Японии устраивается традиционное поэтическое состязание. Десятки тысяч стихотворений на заданную тему поступают на этот общенациональный конкурс. Лучшие из них зачитываются на торжественной церемонии в присутствии императора, публикуются в газетах. Общественность проявляет живой интерес к авторам лучших хайку не только потому, что такой поэтический чемпионат проводится ежегодно с XIV века, но и прежде всего потому, что он остается неотъемлемой частью современной жизни. Стихосложение в Японии ― не только удел поэтов, а явление очень распространенное, если не сказать общенародное.

На ровно подстриженной траве просторной лужайки небольшими группками расположились люди. Было воскресенье ― день, который японцы посвящают семье, и родители с детьми пришли в парк. Мое внимание привлекли молодые папа и мама и двое их ребятишек. Семья азартно… «забивала козла». Я подошел поближе. На фишках вместо точек, обозначающих число, были написаны «хайку», но не целиком, а частями: на одной фишке ― начало, на другой ― конец трехстишия. Самый младший из игроков долго разглядывал, шевеля губами, фишки, зажатые в ладошках, и, наконец, выставил прямоугольную картонку: «Осенние ливни. К валуну случайно прилипшее Крылышко бабочки».

Хиротаро выпрямился и перечитал иероглифы, написанные его рукой на Валеркином теле. «Проснись… Будь снова другом моим, Уснувший в траве светлячок». Это хокку было первым, что пришло ему в голову, когда он склонился над умирающим мальчиком. Он больше не мучился от стыда перед этими людьми. Если поэзия обладала хоть какой-нибудь силой, то она обязана была проявить эту силу сейчас.

― Бумага, ― негромко сказал Хиротаро, отходя к столу. Петькина мамка торопливо оторвала листок от настенного календаря и протянула его японцу. Хиротаро присел к столу и в свете лампы, которую держал у него над головой дед Артем, написал прямо на каком-то рисунке еще одно хокку. «Жаворонок в вышине… А лишь вчера резвился На том же месте другой». Затем он повернулся к деду, снял колпак с лампы и поджег календарный листочек. Все как завороженные смотрели на этот второй огонек, а японец, дождавшись, когда он прогорит, бросил его в пустой стакан.

― Вада, ― отрывисто сказал он. Петькина мамка плеснула в стакан из ковшика, и Хиротаро помешал в нем ложкой, стараясь растворить весь пепел. ― Степь ехать нада, ― наконец, сказал он. ― Кагда солнце придет, эта вада ему пить нада.

― В степь так в степь, ― сразу согласился дед Артем. ― У меня вон и Звездочка ишшо стоит запряженная. Поехали, чего уж там. В лагерной охране к этому моменту про Хиротаро никто даже не вспомнил.

Проза Михаила Бару ― то приятное и редкое явление в отечественной словесности, для описания и объяснения которого требуется гораздо больше слов, чем само оно занимает в пространстве. Это японское ― а Бару еще известен как автор многочисленных хайку ― мастерство назывных предложений, в два-три удара кистью, за которыми встает полноценный пейзаж, но в скобках, за кадром. Потому что в кадре он не нужен. Бару знает цену слову, букве и звуку. Он владеет таким хрупким инструментом, как мера.

Разумеется, трудно проникнуть в культуру народа без знания языка. Но иной раз кое-что можно ухватить даже из такой «мелочи», как пословицы-поговорки, частушки-считалочки, какие-нибудь прибаутки или даже анекдоты. По части мелочей: есть такие формы творчества, которые присущи лишь данному народу. У японцев это хайку, коротенькие стихи. Возьмите еврейские анекдоты. Они напрямую исходят из традиции мидрашей ― кратких поучительных историй, содержащих вопрос, над которым стоит задуматься. <…> Вообще, японцы часто прибегают к цитированию коанов или хайку, когда считают неудобным сказать человеку что-то прямо в лицо. Чтобы намекнуть на излишнюю болтливость собеседника, японец процитирует двустишие: Вот уже опали лепестки вишни, А мудрец все медлит с ответом… Если же неловко говорить на какую-то тему, он процитирует известное двустишие: Соловей просил Поэта: «Воспой стихами мои трели!» Поэт же ответил: «Я ничего не знаю…»