Цитаты из фильма «Несколько хороших парней»

«Несколько хороших парней» — фильм, драма, режиссёра Роба Рейнера.

Он не стал резать себе вены хлебным ножом или вешаться на собственных шнурках. Нет, этот тип оделся в полную парадную форму, встал посреди гостиничного номера и аккуратно пустил себе пулю в рот.
— Часть. Корпус. Бог. Страна…сэр
— Мне что, идти к прокурору с этой вашей считалочкой?
— Почему я не могу вызвать Маркинсона по судебной повестке?
— Ты его не найдешь. Знаешь, чем Маркинсон занимался первые 22 года в морской пехоте?… Маркинсон пропал. Нет больше Маркинсона.
— Ты не веришь ни единому их слову? Ты считаешь, что им надо дать пожизненное?
— Я верю каждому их слову и считаю, что им надо дать пожизненное.
— Адвокату надлежит обращаться ко мне: «полковник» или «сэр». По-моему, я это заслужил.
— А свидетелю следует обращаться ко мне: «Ваша честь» или «господин судья». Уж это-то я точно заслужил.
— Да, и предупредите его: тамошние морские пехотинцы — фанатики.
— Фанатики чего?
— Того, что они — морские пехотинцы.
— Вы когда-нибудь были в суде?
— Да, когда у меня забрали права. Но им нужен священник, а не адвокат.
— Им нужен адвокат.
— Я всегда говорю: ступай мягко, но всегда имей при себе танковую дивизию.
«Категорически протестую» вот как, оказывается, это теперь делается? «Ваша честь, я протестую.» «Отклоняется.» «Нет—нет, я категорически протестую.» «Ну, раз вы категорически протестуете, я, пожалуй, пересмотрю мое решение.»
Сынок, мы живем в мире, окруженном стенами. И стены эти охраняют люди с оружием.
Не понравилось ему у нас в Шангри-Ла. Он разве что Деда Мороза ещё о переводе не просил.
Я завтракаю в 300-х ярдах от четырёх тысяч кубинцев, натренированных, чтобы убить меня.
Ты торговец подержанными машинами в форме!
— 12 лет тюрьмы. При условии, что они снимут «сговор» и «недостойное поведение».
— Вы даже не ознакомились с делом!
— Впечатляет, да?
— Он говорит, что Маркинсон может быть где угодно. Что я мог бы быть Маркинсоном, и ты бы никогда это не узнал.
— Ты Маркинсон?
— Нет.
— И я не Маркинсон. Ну вот, двоих можно исключить.
Если и дальше так будем работать, то вскоре сможем обвинить Доусена в убийстве Кеннеди.
Разве белье полковника — вопрос государственной безопасности?
Так вот как выглядит зал суда…
Где моя бита? С ней мне лучше думается.
Я не горжусь ни тем, что я сделал, ни тем, что делаю сейчас.
— Это Ваша подпись?
— Да, сэр!
— Вам не нужно называть меня «сэр».
— Сэр, да, сэр!
— И уж тем более два раза в одном предложении.
И раз уж мы упустили нашего свидетеля, я решил немного выпить.
— Я хочу правду!
— Тебе не осилить правду!
— Ты должен попросить меня вежливо. Я не боюсь пуль, снарядов и крови. Мне не нужны деньги и не нужны медали. Но я хочу, чтобы ты со своей педрильской формой и гарвардским хлебалом проявил, мать твою, немного уважения. Попроси меня вежливо.
— Мой клиент кретин, а это не противозаконно.
— Правда тебе не по зубам!
— Я служу во флоте. Есть ли хоть в одной книге или приказе строчка о том, что я обязан соблюдать «Красный Кодекс»?
— Нет такой книги, сэр.
— У меня больше нет вопросов.
— Описывается где-нибудь расположение военной столовой?
— В этой книге такого нет, сэр.
— То есть, Вы никогда не питаетесь?
— Три приема пищи в день, сэр.
— Как же Вы находите столовую, если ее нет в этой книге?
— Я просто иду за всеми.
— У меня больше нет вопросов.