Пчела — Цитаты

Многие науку познания самих себя не почитают за нужную и требующую великого прилежания: но яко не приносящую довольной пользы, считают за домашнее ремесло и легчайшее ко изучению. Другие отчасти думают, что сей, как лучшей науке, тогда обучаться должно, когда уже всё в их понятие вмещено будет. Иные же ― и сколько есть таковых! подверженны всегдашним непостоянствам, подобно алчным пчёлам, летают от одного цвета познания ко другому; пространство сего поля и множество на нём красотою своею привлекающих цветов суть причиною, что они на сих прелестных полях теряются и никогда не могут возвратиться ко благоухающему амаранту самих себя.

— Боже! — сказал он, — прости моему унынию и неразумию! По Твоей воле набрёл я на этот цветок, чтобы простое насекомое пристыдило меня. Для кого трудилась эта пчела, для кого собирала мёд? Не для себя, а для других. Так же, как и мне, ей никто не скажет спасибо; так же, как и меня, её всякий гнал, а между тем она всё трудилась и на труд свою жизнь положила. Прости, Господи, моему унынию и неразумию. Умудри и меня, как ты умудрил пчелу-медоносицу!

Где-то ворковали голуби — и пчёлы жужжали, низко перелетывая по редкой траве.

Собаки узнают друг друга и дают друг другу знаки по запаху.

Ещё тоньше чутье у насекомых. Пчела прямо летит на тот цветок, какой ей нужен. Червяк ползёт к своему листу. Клоп, блоха, комар чуют человека на сотни тысяч клопиных шагов.

Если малы частицы те, которые отделяются от вещества и попадают в наш нос, то как же малы должны быть частицы те, которые попадают в чутьё насекомых!

Наутро поднявшееся яркое солнце быстро съело тонкий ледок, подёрнувший воды, и весь тёплый воздух задрожал от наполнивших его испарений отжившей земли. Зазеленела старая и вылезающая иглами молодая трава, надулись почки калины, смородины и липкой спиртовой берёзы, и на обсыпанной золотым цветом лозине загудела выставленная облетавшаяся пчела. <…> Пришла настоящая весна.

— Впрочем, после поговорим, — прибавил он. — Если на пчельник, то сюда, по этой тропинке, — обратился он ко всем.

Дойдя по узкой тропинке до нескошенной полянки, покрытой с одной стороны сплошной яркой иван-да-марьей, среди которой часто разрослись тёмно-зелёные высокие кусты чемерицы, Левин поместил своих гостей в густой свежей тени молодых осинок, на скамейке и обрубках, нарочно приготовленных для посетителей пчельника, боящихся пчёл, а сам пошел на осек, чтобы принести детям и большим хлеба, огурцов и свежего мёда.

― Слушай: три духа живут в цикламене, ― сладкою амброзиею пахнет бедный цветок, ― это для рабочих пчёл. Ведь ты знаешь, по-русски его дряквою зовут.

― Дряква, ― смеючись, повторил Саша, ― смешное имячко.

― Не смейся, пострел, ― сказала Людмила, взяла его за другое ухо и продолжала: ― сладкая амброзия, и над нею гудят пчёлы, это ― его радость. И ещё он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчёл, а для того, о ком мечтают, и это ― его желание, ― цветок и золотое солнце над ним. И третий его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для того, кто любит, и это ― его любовь, ― бедный цветок и полдневный тяжёлый зной. Пчела, солнце, зной, ― понимаешь, мой светик? Саша молча кивнул головою. Его смуглое лицо пылало и длинные тёмные ресницы трепетали.

Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими кровавыми каплями сверкал дикий мак; с неровных щербатых зубьев плетня во все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе, точно кипела вода, густо гудели пчёлы.

Ветер замирал, сонно ползали пчёлы по цветам у балкона, совершая свою неспешную работу.

Завезённым сюда пчёлам трудно собирать мёд. В поисках медоносных трав им приходится совершать большие полёты. Старообрядцы заметили, что если настоящих медоносов бывает мало, то пчёлы собирают мёд с других растений, иногда даже с чемерицы. От этого мёда пчёлы болеют, и если им дать хорошего мёда, то они тотчас выбрасывают из улья мёд отравленный.

…Пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде, чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове.

Как красиво подобран букет… Так умеет только мама. Вот клейкая полевая гвоздика, которую в поле и не заметишь, сиреневые левкои, желтый львиный зев, и чудится: в раструбе цветка копошится пчела, вытягивая хоботком сладкий нектар, кукушкины слёзки дрожат на тоненьких волосках, даже красные метёлки щавеля украшают букет.

Да, мы всегда входили в бор с другой стороны, в эти места обычно не заходили, и мы не в Иришину деревню пойдём, а хлебами, полями отправимся к дедку на хутор. Это ведь с его пасеки за взятком сюда в августе пчёлы летят. ― Начнут брать, когда вереск зацветёт. Тут в августе, ― говорил Кире брат, ― вереск до того полон мёда, что даже брызжет на сапоги, когда по нему идёшь.

― Если идти вдвоём бором, чудесно, только деревья и пчёлы, никого кругом нет, а вереск уже, наверно, расцветать начал. Там, друг друга обняв, они гуляют, а вереск цветёт, и над ними пчёлы летают, ― выдумывала она. Когда-то я любил с нею в беседке так мечтать, и это я начал выдумывать всякие чудеса.

Тут Вася взял пса за ухо, потому что заметил в нём какую-то штуковину. Вывернув ухо наизнанку, он вытащил эту штуковину, запутавшуюся в шерсти. – Смотри-ка! – удивился он. – Пчела! Рыжий понюхал пчелу и вроде как плюнул. – Ухом пчелу поймал. Ну и ушки!

Вася выбросил пчелу и тут же почувствовал какой-то знакомый запах. Он пошмыгал носом, принюхиваясь. – Что такое? Чем это от тебя пахнет?

От рыжего, конечно, пахло собакой, а ещё травой, пуганым петухом, но что удивительно – от него пахло мёдом.

Ничего подобного синтаксису нет в том, что ошибочно называют «языком» пчёл, дельфинов или каких угодно животных.

Возле ног моих доцветает ромашка, чуть поодаль красуются сиреневые и белые граммофончики петуний. Гудливым пчёлам ни там, ни там нет поживы. Хорошо, что под вишней, раздвигая листья её, поднялась высокая мальва и расцвела розовым. Пчёлы по две и по три забираются в один просторный цветок, млеют там. Утро. Солнечный мягкий жар припекает.

А нежная белая, чёрная и розовая шелковица, которую можно было есть только на дереве. Созревая, падая и разбиваясь в кашу, она привлекала тысячи пчёл своей сахаристостью. Сколько укусов и слёз претерпели подростки, бегая босиком по дворам, усыпанным ею, и невольно наступая на роящихся сборщиков нектара.

«О Пчёлка! меж цветов, прекраснейших для взора.

Есть ядовитые: отравят жизнь твою;

Смотри же не садись на каждый без разбора!»

― «Не бойся: яд при них; я только нектар пью».

Когда-то, о весне, зверями

В надсмотрщики Медведь был выбран над ульями,

Хоть можно б выбрать тут другого поверней

‎Затем, что к мёду Мишка падок,
‎Так не было б оглядок…

Две Мухи собрались лететь в чужие краи,

И стали подзывать с собой туда Пчелу:

‎Им насказали попугаи

О дальних сторонах большую похвалу.

Притом же им самим казалося обидно,

‎Что их, на родине своей,

‎Везде гоняют из гостей;

В саду, весной, при лёгком ветерке,

‎На тонком стебельке

‎Качалась Муха, сидя,

‎И, на цветке Пчелу увидя,

Спесиво говорит: «Уж как тебе не лень

С утра до вечера трудиться целый день!

На месте бы твоём я в сутки захирела.

Пчела, погибшая с последними цветами,

Недаром чистыми янтарными сотами

Ты, с помощью сестёр, свой улей убрала.

Ту руку, что тебя всё лето берегла,

Обогатила ты сладчайшими дарами.

Зачем я не могу быть лёгкою пчелой!

Влетел б я к тебе и в одр забился чистый,

Под папоротник тот и плющ широколистный,

Где члены нежные покоишь ты во сне.

Свет и тень под деревами

Переходят, как живые;
Мох унизан огоньками;

Над душистыми цветами

Вьются пчёлы золотые.

Пчёлы роятся,

Пчёлы плодятся,

Пчёлы смирятся.

Стану я на Восток,
Свод небесный широк,

А в саду у меня тесный есть уголок.

Беру я пчелу, и в улей сажаю,

Вольную, в тесном и тёмном, пчелу замыкаю.

Её, золотую, жалею,

Беседую с нею,

Любя.

Рёк Атлант: «Пшеничный колос — дар Венеры, как пчела,

С высоты Звезды Вечерней власть Звезды их принесла.»

Дар блистательной Венеры — нежный хлеб и жёлтый мёд.

И колосья золотятся, и в лугах пчела поёт.

Взлетай пчела пахучим мёдом

Привлечена твоя стезя

А я влекуся непогодам

Чувств костылями егозя…

Мы кончим ― и колос подымется втрое,

мы кончим ― и пчёлы в невиданном рое,
капуста как облако, дыня как дом, ―

когда мы окончим и в дело пойдём!

А вечерами всё млеет. Травы изнемогают от мёда.

Лесные поляны наполнены пчелиным гуденьем,

Бормотанием листьев, смутными снами деревьев,

Поляны. Зелёные, широко открытые лона…

Снова по деревне дождь идёт

И пчела жужжит в оконце,

И трава на цыпочки встаёт,

Чтобы раньше всех увидеть солнце… — Песня «Эх, Москва.» (гр. «Любэ»)