Цитаты из трагедии Уильяма Шекспира «Юлий Цезарь»
«Юлий Цезарь» (на английском: Julius Caesar) — трагедия Уильяма Шекспира 1599 года, изображающая заговор против Юлия Цезаря и его убийство Брутом; в ней действует также большое количество исторических персонажей того времени.
Акт I
| Кассий
Он, как Колосс Загромоздил наш узкий мир собою, А мы, созданья жалкие, снуем Меж ног его громадных и пугливо, Глядя кругом, могил бесславных ищем!.. Поверь мне, Брут, что может человек Располагать судьбой, как хочет. Не в звездах, нет, а в нас самих ищи Причину, что ничтожны мы и слабы. Поставим рядом Цезаря и Брута — Что ж в Цезаре особенного есть? Зачем, ты объясни мне, это имя Должны мы слышать чаще твоего? Их рядом напиши — они друг другу В красе не уступают; рядом их Произнеси — и оба благозвучны; Коль взвесишь их — и оба полновесны. Ты ими заклинай — и так же сильно Подействует на чувства имя Брута, Как имя Цезаря. Скажите, боги, Какою же неведомою пищей Питается наш Цезарь, что так скоро И так ужасно вырос? Жалкий век! Ты опозорен, Рим! Утратил ты Способность создавать мужей великих! Случалось ли хоть раз, от дней потопа, Чтоб поколенье целое людей Прославилось одним лишь человеком? |
| — сцена II, перевод Павла Козлова |
| Он, человек, шагнул над тесным миром,
Возвысясь, как Колосс; а мы, людишки, Снуем у ног его и смотрим — где бы Найти себе бесславную могилу. Порой своей судьбою люди правят. Не звезды, милый Брут, а сами мы Виновны в том, что сделались рабами. Брут и Цезарь! Чем Цезарь отличается от Брута? Чем это имя громче твоего? Их рядом напиши, — твое не хуже. Произнеси их, — оба так же звучны. И вес их одинаков, и в заклятье «Брут» так же духа вызовет, как «Цезарь». Клянусь я именами всех богов, Какою пищей вскормлен Цезарь наш, Что вырос так высоко? Жалкий век! Рим, ты утратил благородство крови. В какой же век с великого потопа Ты славился одним лишь человеком? Кто слышал, чтоб в обширных стенах Рима Один лишь признан был достойным мужем? |
| — тот же отрывок, перевод Михаила Зенкевича |
Акт II
| Цезарь
Трус и до смерти часто умирает; Но смерть лишь раз изведывает храбрый. Из всех чудес, что видел я в природе, Необъяснимее всего лишь то, Что людям смерть страшна, хотя все знают, Что все ж она придет в свой час урочный. |
| — сцена II, перевод Козлова |
| Трус умирает много раз до смерти,
А храбрый смерть один лишь раз вкушает! Из всех чудес всего необъяснимей Мне кажется людское чувство страха, Хотя все знают — неизбежна смерть И в срок придёт. |
| — тот же отрывок, перевод Зенкевича |
Акт III
| Антоний
О, римляне, сограждане, друзья! Меня своим вниманьем удостойте! Не восхвалять я Цезаря пришёл, Но лишь ему последний долг отдать. Дела людей, порочные и злые, Переживают их и часто также То доброе, что сделали они, С костями их в могилу погребают. Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут Сказал, что Цезарь был властолюбив То был большой порок, коль это верно, И за него он тяжко поплатился. Я, с разрешенья Брута и других, Пришел сюда, чтоб Цезаря почтить Надгробным словом. Брут и все они — Почтенные и доблестные люди. Мне Цезарь другом был, и верным другом, Но Брут его зовет властолюбивым, А Брут — достопочтенный человек. Он пленных приводил толпами в Рим Их выкупом казну обогащая. Не это ли считать за властолюбье? При виде нищеты он слезы лил, — Так мягко властолюбье не бывает, Но Брут зовет его властолюбивым, А Брут — достопочтенный человек. Вы видели, во время Луперкалий, Я трижды подносил ему венец — И трижды от него он отказался. Ужель и это тоже властолюбье? Но Брут его зовет властолюбивым, А Брут — достопочтенный человек. Не для того я это говорю, Чтоб Брута опровергнуть; я хочу Лишь высказать пред вами то, что знаю… Не без причин его любили вы. Зачем же вы не плачете о нём? О здравый смысл! К зверям ты, верно, скрылся, А люди потеряли свой рассудок… Моё там сердце, где почиет Цезарь, И речь свою я должен перервать, Пока опять я не приду в себя… |
| — сцена II, перевод Козлова |
| Друзья, сограждане, внемлите мне.
Не восхвалять я Цезаря пришёл, А хоронить. Ведь зло переживает Людей, добро же погребают с ними. Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут Сказал, что Цезарь был властолюбив. Коль это правда, это тяжкий грех, За это Цезарь тяжко поплатился. Здесь с разрешенья Брута и других, — А Брут ведь благородный человек, И те, другие, тоже благородны, — Над прахом Цезаря я речь держу. Он был мне другом искренним и верным, Но Брут назвал его властолюбивым, А Брут весьма достойный человек. Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим, Их выкупом казну обогащал, Иль это тоже было властолюбьем? Стон бедняка услыша, Цезарь плакал, А властолюбье жестче и черствей; Но Брут назвал его властолюбивым, А Брут весьма достойный человек. Вы видели, во время Луперкалий Я трижды подносил ему корону, И трижды он отверг — из властолюбья? Но Брут назвал его властолюбивым, А Брут весьма достойный человек. Что Брут сказал, я не опровергаю, Но то, что знаю, высказать хочу. Вы все его любили по заслугам, Так что ж теперь о нем вы не скорбите? О справедливость! Ты в груди звериной, Лишились люди разума. Простите; За Цезарем ушло в могилу сердце. Позвольте выждать, чтоб оно вернулось. |
| — тот же отрывок, перевод Зенкевича |
Акт IV
| Брут
Дела людей, как волны океана, Подвержены приливу и отливу. Воспользуйся приливом — и успех С улыбкою откликнется тебе; С отливом же все плаванье твое В тяжелую борьбу преобразится С мелями и невзгодами. |
| — сцена III, перевод Козлова |
| В делах людей прилив есть и отлив,
С приливом достигаем мы успеха. Когда ж отлив наступит, лодка жизни По отмелям несчастий волочится. |
| — тот же отрывок, перевод Зенкевича |
