Кот в мешке — Цитаты

Но вы! что вы тут молчите? Вы видите, что тут уж мы останемся в силе только две партии, а именно, понудительная и привлекательная, и обе равно сильные; а вы знаете, что два кота в одном мешке не поместятся; так не все на меня наваливать: тут ваша очередь говорить основательные рассуждения в подкрепление нашей привлекательной против усилий понуждательной партии.

Думается, что новая детская литература, качественная и интересная, есть. Но издательства нелюбопытны, они не желают рисковать, покупая кота в мешке, поэтому те, кто мог бы создать новых Буратино и Чебурашек, гробят силы, молодость и талант на детские (и не детские, кстати, тоже) розовые романы и ужастики. Или на еще более жуткую квазилитературу ― «продолжения» приключений всех знакомых героев гарантированно продаваемых произведений (яркий пример ― С. Сухинов, «дорабатывающий» книги А. Волкова). То есть за новую детскую литературу выдается завуалированный плагиат, а проще сказать, туфта, в лучшем случае неплохо стилизованная, прикрытая для приличия именами известных персонажей.

Сошлись на семи миллионах. Это гораздо больше, чем получил от Москвы за 22 года шпионской работы сам Ханссен. ФБР кроме того, должно было помочь москвичу обосноваться с семьей в США под новым именем. Эта сделка стала крупнейшей в истории американских «органов». Естественно, обе стороны оговорили меры предосторожности, которые должны были гарантировать от нечестности партнера. Обладатель досье не хотел остаться с пустыми руками. ФБР не желало покупать кота в мешке. Была разработана процедура и график выплат. Вывозить документы из Москвы должны были сотрудники ЦРУ.

Зимой 1774 года Старая Утка стала ареной ожесточённой борьбы между заводскими рабочими и повстанцами Пугачёва. После тех сражений Демидовы посчитали, что им проще продать расстрелянный из пушек завод, чем восстанавливать его заново. (Это не помешало Демидовым выколотить из правительства ассигнования на восстановление заводов.) В 1775 году они продали Старую Утку заводчику А. Г. Гурьеву. Гурьев понял, что ему всучили «кота в мешке», и вскоре тоже перепродал Старую Утку графу С. П. Ягужинскому. У Ягужинского не нашлось капиталов на восстановление, и в 1778 году завод купил Савва Яковлев. Яковлевы владели заводом больше века.

На другой день, встав поутру очень рано, и пошел в город; и как шел он по одной улице, увидел мужика, который нес на плече мешок; Иван-купеческий сын спросил, что он в мешке несет? Мужик ему отвечал, что несет самого лучшего кота. Иван-купеческий сын опять спросил, что он просит? Мужик отвечал, что сто рублев. Иван-купеческий сын тотчас отдал ему деньги, а взял от него мешок, пошел домой. И как пришел в дом, то высадил из мешка кота, пустил его в горницу. Мать его спрашивала, что он принес за кошку? Но сын говорил: «Я купил и заплатил сто рублев». Мать его начала бранить и говорила ему, что она его и с охотой сгонит со двора, но сын говорил, что уже денег не возвратить. Итак, Иван-купеческий сын начал ходить за своей охотою и кормить ее. Потом спустя несколько времени стал просить последние сто рублев. Мать ему говорила: «На что деньги тебе, сын? Ведь ты сыт, обут и одет, ты и те деньги как в печь кинул». Но сын не переставал просить у нее денег. Мать его, наконец, отдала последние деньги и говорила, чтоб больше не требовал, потому что его денег уже нет.

Однако я ― жертв обмана и жульничества, падших по насилию сводников и коварству сводниц, среди подруг моих знаю сотни и сама такова; но в благородную проститутку-узницу, насилуемую изо дня в день десятками гостей чуть не целые годы и, по очереди, чуть ли не во всех странах Европы и Америки ― я, должна сознаться, очень плохо верю. По железным дорогам Европы и на ее пароходах кота в мешке тайно не провезешь, клетку с птичкой скрыть нельзя. А ведь если верить романам, то чуть ли не с каждым поездом везут какие-нибудь злодеи какую-нибудь узницу. Да ведь разинь только рот узница ― крикнуть и позвать на помощь, ― злодеям-то из вагонного окна или через борт прыгать надо, потому что публика растерзает их судом Линча.

— Ну-с… Что же вы ещё желаете узнать о нашей машине?

Я барахтался в океане растерянности и недоумения. Я тонул и, как всякий утопающий, схватился за первое, что мне пришло в голову.

— Сколько человек она может выдержать? — в отчаянии крикнул я.

— Вы странный покупатель. Никто из наших прежних покупателей не интересовался ротационной машиной с этой стороны.

— Конечно, — язвительно рассмеялся я. — Ваши предыдущие покупатели принадлежали, вероятно, к тому сорту людей, который покупает кота в мешке. Я не таков, милостивый государь. Я спрашиваю: скольких людей ваша машина выдерживает?

— Но, Бог мой! — отчаянно вращая глазами, вскричал представитель машин. — Не будете же вы с вашими друзьями ездить на ротационной машине?

— Дай бог мне так жить, как я хочу вас обманывать! Но главное не в этом. Я вам еще предлагаю совершенно интеллигентную женщину. Делайте с ней, что хотите. Вероятно, у вас найдется любитель.

Барсукова тонко улыбнулась и спросила:

— Опять жена?

— Нет. Но дворянка.

— Значит, опять неприятности с полицией?

— Ах! Боже мой! Я с вас не беру больших денег: за всех четырех какая-нибудь паршивая тысяча рублей.

— Ну, будем говорить откровенно: пятьсот. Не хочу покупать кота в мешке.

— Кажется, мадам Барсукова, мы с вами не в первый раз имеем дело. Обманывать я вас не буду и сейчас же ее привезу сюда. Только прошу вас не забыть, что вы моя тётка, и в этом направлении, пожалуйста, работайте. Я не пробуду здесь, в городе, более чем три дня. Мадам Барсукова, со всеми своими грудями, животами и подбородками, весело заколыхалась.

Через неделю возвратился Юлик ― один, без Ларки. Вид у него был обескураженный. На все вопросы он невнятно отвечал, что жена С. неожиданно серьезно заболела, и Ларка осталась, чтобы за ней ухаживать. Но долго скрывать этого кота в мешке не удалось: очень быстро распространился слух, что хоть жена С. и впрямь заболела, Ларка осталась вовсе не затем, чтобы ухаживать за ней, а затем, чтобы ухаживать за самим С. Потому что так славно задуманный свинг завершился семейным крахом. В то время как Юлик и жена С. легкомысленно сыграли в него, чтобы тут же забыть, Ларка восприняла происшедшее всерьез. Иными словами, у нее «поехала крыша».

Много лет спустя, вновь оказавшись у меня в гостях ― уже в другом городе, ― Жора Луцкий, приняв лишку и расчувствовавшись, признался, что тогда, в Сыктывкаре, они приходили с Серафимом Поповым смотреть мою жилплощадь. Потому что меня должны были со дня на день арестовать. Это был уже решенный вопрос. А квартиру обещали отдать Серафиму Попову, который бездомничал, скитался по углам с самой войны, а ведь он ― фронтовик. Так что надо было взглянуть заранее на жильё и дать согласие, не брать же кота в мешке… Но меня не арестовали. Проверка установила, что я, действительно, ничего не знал о судьбе отца.

Хочется, конечно, доброты,

но на мой пиджак, что сшит по моде,

справа ― низвергаются помои,

слева ― мрачно рушатся коты.
Где-то рядом обыски, допросы,
в тюрьмах стонут чьи-то голоса,
ну а здесь ― грозятся купоросом
вытравить сопернице глаза.

И пока фашистская цензура

топит мысли, как котят в мешке,

кто-то на жену кричит: «Цыц, дура!» ―

правда, на испанском языке.

Луна светила, как она всегда

в июле светит. Псы сторожевые,

конечно, заливали все ущелье

тоскливым лаем: кошки перестали

в мешке скандалить и почти притихли.

И грек промолвил тихо: «В добрый час.
Афина, не оставь меня. Ступай

передо мной», ― а про себя добавил:

«На эту часть границы я кладу

всего шесть кошек. Ни одною больше».
Собака не взберется на сосну.

Что до солдат ― солдаты суеверны.

Готов порваться на любом стежке

умелый шум. И воздух неподвижен.

Увязанная кровь тиха как кот в мешке.

Ее знакомый ропот еле слышен.

Как в раковине ходит океан ―

сердечный клапан времени, капкан

на мягких лапах, чудище в мешке,

сокровище в снотворном порошке, ―

так в разум мой, в его скрипучий дом

она идет с волшебным фонарем…