Голубь — Цитаты

— Вот горшок чечевицы с золою; если в два часа ты всё это очистишь, то поедешь во дворец.

Бедная сиротка пошла через заднее крыльцо в сад и закричала:

— Ручные голуби, горлицы и все поднебесные птицы! Прилетайте вы ко мне на помощь чистить чечевицу: чистую бросайте в горшок, а худую кладите себе в зобок.

Вдруг, откуда ни возьмись, стали слетаться горлицы, пара белых голубков и разные птички, которые чирикают и порхают по поднебесью; сели они на золу и принялись за работу. Голубки кивали головками и клевали пыльную чечевицу, другие птички им подражали: чистую чечевицу бросали в горшок, а сорную клали себе в зобок. Не прошло и часа времени, все зёрна были очищены, и птички улетели.

На ветвях его как будто опять висели цитры и эоловы арфы, которые развешивали, бывало, весёлые странствующие подмастерья, и ветер опять играл на них дивные мелодии. Лесные голуби ворковали, точно хотели высказать чувства, волновавшие при этом могучее дерево, а кукушка куковала, сколько ещё лет оставалось ему жить.

Где-то ворковали голуби — и пчёлы жужжали, низко перелётывая по редкой траве.

Как это бывает у громадного большинства супругов, раньше у Лаевского и у Надежды Фёдоровны ни один обед не обходился без капризов и сцен, но с тех пор, как Лаевский решил, что он уже не любит, он старался во всем уступать Надежде Фёдоровне, говорил с нею мягко и вежливо, улыбался, называл голубкой.

— Этот суп похож вкусом на лакрицу, — сказал он улыбаясь; он делал над собою усилия, чтобы казаться приветливым…

Многие человеческие существа так устроены — что если б они были Ноем в ковчеге, они бы застрелили голубя, принесшего оливковую ветвь, едва он показался над водой!

Впрочем, к поясу моему на верёвочке был привязан по-охотничьи, за шейку, хвостом вниз, полуощипанный голубь, счастливо отбитый мною у ястреба. Этот голубь был моей гордостью. Я представлял, как буду рассказывать об этом сестрёнке Тане подробно и обстоятельно. Изображу, как увидел ястреба в кустах бирючины над оврагом, ― огромного, коричневого с белым; он сидел и рвал перья крючковатым клювом, и голубиное мясо краснело под его когтями.

Гремучий водопад, летя вечной стрелой вихрем вниз, заглушил его слова. Но он с новой страстью воскликнул: «Я люблю тебя, солодка!» ― и задрожал. Заунывные, извилистые, певуче однообразные звуки несущихся волн прервали его речь и её ответ, птица с пронзительным криком пронеслась над ними. Но он с <новой> силой воскликнул: ― Я люблю тебя! Старуха, стоявшая у входа в хату, поднесла руки к глазам и произнесла: «Иль сокол наш горлинку гонит». Но засмеялась сестра и сказала: «Нет, он голубь, а она ― соколица».

С утра лил дождь. Дул сильный ветер. Высокие сосны раскачивались во все стороны, стукаясь сухими ветками. В лесу было сумрачно. Холодная вода стояла в траве по щиколотку. Женю и Павлика не пустили гулять. Они целый день сидели в комнате и скучали. Вдруг слышат: гуль-гуль-гуль. Дети высунулись в окно, посмотрели вверх и увидели под застрехой голубка. Как видно, он отстал от своей стаи, заблудился в лесу, вымок и спрятался от непогоды под застреху. Это был очень красивый голубок, весь белый, в пуховых штанишках, с розовыми глазами. Он ходил взад-вперед по выступу дома, проворно вертел головкой, чистил клювом мокрые перышки и сам с собой разговаривал: ― Гуль-гуль-гуль. Женя и Павлик очень обрадовались и стали кричать голубку: ― Здравствуй, гуленька! Бедненький гуленька! Иди к нам в комнату, гуленька!

Кукушка на суку печально куковала.

‎«Что, кумушка, ты так грустна?»

Ей с ветки ласково Голубка ворковала:

‎«Или о том, что миновала

‎У нас весна…

Семь голубей ― семь дней недели
Склевали корм и улетели,
На смену этим голубям
Другие прилетают к нам.

Тут наши сизари воркуют,

По кругу ходят и жалкуют,
Асфальт крупитчатый клюют

И на поминках дождик пьют.