Цитаты из фильма «Следствие ведут ЗнаТоКи»
«Следствие ведут знатоки» — цикл советских детективных фильмов.
Дело 1. Черный маклер
— Зинуля, знаешь, что я про тебя узнал? Очень любопытно: «кибрит» по-болгарски означает «спички».
— Ну и что?
— Просто под рубрикой «Коротко об интересном».
— Ладно, к следующему разу я узнаю, что означает «Томин» по-турецки. (Томин — Кибрит)
— Предположительный вывод об авторе писем вас интересует? …Все три письма напечатаны в спокойной домашней обстановке. Машинка «Москва», старая, давно не чистилась. Напечатано кое-как, непрофессионально, одним лицом. Это женщина, молодая или средних лет.
— Блондинка или брюнетка?
— В официальном заключении я этого не напишу, но думаю, что брюнетка.
…
— Не женщина, а просто удивительное рядом.
— Что?..
— Я говорю, Зинаида — это голова. (Кибрит — Томин — Знаменский)
— Ты мне скажи, брать мне левак за тридцать процентов, если у его кассирши сестра в ОБХССе работает?
— В ОБХССе? Не, не бери. (гости Шахова)
— С утречка я отправился к теще Михаила Борисовича и взял у нее заявление о починке водопровода. Отпечатано при мне на машинке «Москва», собственноручно. Сравни с анонимками.
— Та же самая машинка. Все ясно?
— Но должен тебя огорчить, Зинуля. Она немолода, маникюра не имеет, волосы темные с проседью.
— Кстати, под рубрикой «Коротко об интересном»: «Томин» по-турецки означает «умница». (Томин — Кибрит)
Дело 2. Ваше подлинное имя
Ковальский производит тонкие операции по удалению лишних денег. (Хирург)
…В человеческом мозгу четырнадцать миллиардов клеток. Если каждая придумает что-нибудь хоть на копейку, это же капиталище! (Хирург)
Это называется — мне врать, вам записывать. (Томин)
Всегда надеешься, что, как в песне — «и никто не узнает, и никто не придет». Но вот узнали, пришли, стучат в дверь, спрашиваешь — «Кто?», — и ангельский голос Александра Николаича отвечает: «МУР». (Хирург)
— Таким он показался мне серым, лапчатым…
— Как же, лапчатый… перепончатый. Гусь с яблоками. (Томин — Знаменский)
Бывает, что не все дома, а тут следующая стадия: все ушли. (Томин)
Э, ребята, что с вами? Знаете, где так разговаривают? Там, откуда я приехал. Сидят на лавочке, а рукавчики вот так (показывает) завязаны. (Томин)
Пришёл, увидел, опознал (Томин)
Вы не тридцать метров проехали, Вы переехали из одной статьи в другую(Знаменский Ковальскому)
Дело 3. С поличным
Подследственный должен уходить с просветленной душой и с верой в благородство слуг закона. (Томин)
Если бывают заблудшие овцы, то Силин — заблудший мамонт. (Знаменский)
Вероятно, я невовремя, но это чисто профессиональное. (Томин)
В пивную, Саша. В пивную! (Знаменский)
А мне наплевать. Точка. Силин. (Силин)
Я тебя не ударил. Я тебя отодвинул. (Томин)
И что мне предстоит водить? «Жигули», автобус, речной трамвай? (Томин)
За свои деньги я хочу есть сосиску, а не сосискину бабушку! (Томин)
Разуйте ваши головы, джентельмены. (Знаменский)
А вы, Костя, ушли, не попрощавшись. Нехорошо, дурные манеры. (отбирая нож у Кости) О… дурные привычки! (Томин)
— Вы, что, официально даёте такие показания?
— Официально я с вами не то что разговаривать, я дышать рядом не желаю.
— Ну, это шаблонное высказывание при первой встрече. Это обычно проходит, через день, через неделю; у вас это пройдет значительно раньше, (Томину) как считаешь?
— Я думаю, минут… через сорок, когда пройдёт эмоциональный шок.
— Поверим опытному глазу. («Башка» — Знаменский — Томин)
Никогда не экономьте на женских чулках, это плохо кончается. (Кибрит)
— Я никогда ничего не забываю!
— Прекрасное качество для подследственного. («Башка» — Знаменский)
Дело 4. Повинную голову
— Прошу, гражданин следователь. «Мальборо», мои любимые. Друзья не забывают.
— Мои друзья как раз взялись за спекулянтов иностранными сигаретами, так что советую привыкать к отечественным. (Кудряшов — Знаменский)
Бумага — вещь терпеливая. (Знаменский)
Вы очень грубо выразились, гражданин следователь, даже обидно — «воровать». А в нашем деле работать надо! (Кудряшов)
— За эти самые булочки и пирожные сижу сейчас на казённых харчах. (Кудряшов)
(Томину, впервые появляющемуся с майорскими погонами) — Ну, как ощущение на плечах? (Кибрит)
Дело 5. Динозавр
Свобода творчества есть осознанная необходимость денег. Дали заказ — творю. (Игнат Никишин)
Михеев. Закон, он хочет, чтобы все были одинаковы и поступали одинаково. Закон нужен для того, чтобы дохлых охранять, чтобы им тоже кой-чего перепало в этой жизни. Сильному закон не нужен. Вот, к примеру, я волк, так с какой стати я должен работать в одной артели с Красной Шапочкой? Она кушает кефир, а мне мясо подавай.
Официант (пробегая мимо, слышит последние слова) Насчет мяса не беспокойтесь. Филе, три порции.
С волками жить — по-волчьи питаться. (Афанасий Никишин — Михееву, в ресторане)
— (разглядывая картины Игната) Это рыбы?
— Как вы догадались?
— Профессия такая. Требует догадливости. (Знаменский — Игнат)
Дело 6. Шантаж
Старые люди, старые вещи. (Прахова)
Я же не пустой! Во мне два кило! Я должен назад приехать — и деньги на бочку! А иначе или под бульдозер, или головой в прорубь. (шантажист)
То бизнес, а это так, на бутылку (Чистодел)
Петлю надо рвать, пока не задушила (Шантажист)
А меня здесь нет. Я сейчас сижу за столом с двадцатью своими друзьями и говорю красивый тост. И никуда — заметьте — никуда не отлучаюсь. (шантажист)
— Саша, если бы грозили нам с тобой…
— …Это был бы подарок судьбы. (Знаменский — Томин)
Не старуха, а конец света. Говорила очень много, не сказала ничего. (Токарев)
Я верю только в себя и в наличнные деньги. (Шантажист)
Я вам показал удостоверение, которое вы сочли подложным, вы мне — пистолет. Какое тут может быть доверие? (Шантажист)
Вы думаете, милиция взяла напрокат в музее всю эту обстановку и меня с Настей впридачу, чтобы показать вам спектакль перед арестом? (Прахова)
Такие умные глаза — и такие глупые мысли! (Прахова)
У него синдром Тита… «Тит, иди молотить» — «Брюхо болит.» — «Тит, иди кашу есть» — «А где моя большая ложка?» (соседка Чистодела)
Только входите так, чтобы от вас категорически не пахло погонами (Кибрит)
— Как у вас просторно!
— Да! Потолки — четыре мэтра! Это не какие-нибудь современные модерны! (Шантажист — Прахова)
— Здравствуйте! Это говорит капитан… (смотрит на Чистодела) Чистоделов! (Шантажист звонит на Петровку, 38)
Дело 7. Несчастный случай
— Докатался Каталин. (Каталин)
— Мне дали кусочек краски, отлетевший с кузова, несколько крошечных чешуек! Хочешь, чтобы я на них разглядела номер такси?
— Да, и в идеале фамилию водителя. (Кибрит — Знаменский)
— У людей КВН, а у нас КДН — «кому делать нечего». (Сотников)
— Звон работы не заменит (Сотников)
— Мать, ты? Беда у нас, вот-вот прибудет журналист! (Знаменский)
— Но когда вы заканчиваете расследование, не могли бы вы надевать мягкие тапочки? (соседи Томина)
— Вы хотя бы посоветовались с руководством
— Я следователь и посоветовался с Уголовным rодексом. (Сотников — Знаменский)
«В свободное от ловли преступников время он ловит рыбу(Знаменский)
Дело 8. Побег
Защитники, полузащитники… а от кого меня защищать-то? От себя самого, что ли? (Багров)
Мне что-то делать надо. Я за час дров на месяц наколю. Забор поправить, крышу перекрыть, это мне — тьфу! А дальше что?! (Багров)
Прямо ангел, только крылышки в ломбарде. (Багров)
Подчас это сложнейший вопрос — где был чижик-пыжик такого-то числа в такое-то время. (Томин)
У Бога майоров нет. (Багров)
И тут ходи в мягких тапочках! (Томин)
За ним тут смерть пришла, а он, видишь ты, в командировке. (Багров)
Дело 10. Ответный удар
Работаем ещё год. Потом в разные стороны. А пока никакого шороха купюр. Если кому-то не нравится, то может встать лицом к стенке и стоять — долго! Нюхать кирпич! Помните, на всех нас теперь дует ветерком из могилы. Давайте не простужаться! (Воронцов)
Ты же не можешь, не можешь как все… на «Жигулях» кататься! (Воронцов)
Так!… Пошли у них тут разговоры да споры, кому и как сидеть. (Воронцов)
Фамиля приёмщика — Моралёв, сомневаюсь, что от слова «мораль». (Медведев)
— Не могу вспомнить, в цирке вы когда работали?
— В цирке? Никогда не работал.
— Неужели забыли? Ассистентом у Кио? … Значит, природный талант… фокусы показывать. Это же надо уметь, зиму напролет скупали у населения ценное сырьё, а снаружи посмотришь — палатка будто вымерла.
— Насмехаетесь?
— Восхищаюсь, Моралёв. Просто горжусь знакомством. (Знаменский — Моралёв)
— …Жулик грузит ценный металл, забрасывает сверху мусором и спокойно вывозит с завода. Как говорится — куда смотрит милиция?
— Милиция в моем лице сейчас смотрит в книги межцехового учета. (полковник Скопин — Медведев)
— Случилось то, что я выхожу замуж.
— …А как же теперь будет — Зна-то-ки?
— Клянусь не менять фамилию. (Кибрит — Томин)
Пешки должны гибнуть с чувством благодарности. (Воронцов)
Хозяин, полусамовары примешь? Хорошие полусамовары, тульские… антуквариат… (Томин)
— У меня свалка. Пожалуйста, привозите, я не знаю, вагон дырявых башмаков, прошлогодний снег, девичьи грёзы, миноносец — приму! Свалка!
— Хм, и что бы Вы стали делать с миноносцем?
— А что, есть бросовый? (Воронцов — Скопин)
Это его купчиха с того света достала (мужчина на свалке Томину)
Я ведь не Бог, я только майор. (Томин)
Следствие не молоко. Если улики бесспорные, сколько ни барахтайся, масла не собьёшь. (Скопин)
Воронцов. Как следователь?
Ферапонтиков. На мой вкус, слабоват. Баланду травишь — терпит. Протокол не подписываешь — опять терпит. Вот первого своего — того век не забуду. Как цыкнет! Ну, я-то — ничего, а другие враз кололись вдоль и поперек! А тут: «Спасибо — пожалуйста, пожалуйста — спасибо…» — культура заедает.
Воронцов. Нет, Федулкин, не хорош он, Пал Палыч Знаменский. Опасен, душевный. Смотрит так, как будто сам с тобой воровал. Тут какой-нибудь Моралёв, или даже Бах, могут заглотить наживочку, могут. Вполне. Меня-то ему не видать, как ушей своих…
Ферапонтиков. Меня тоже.
Воронцов. Ах ты мой миленький, маленький отважный Фитюлькин, не жарко твоим ножкам-то?
Знаменский. Считается, что я шибко страдаю, а посмотрел сейчас в зеркало, рожа — во. Как на рекламе: «Повидло и джем полезны всем».
Дело 11. Любой ценой
Зубными мостами, которые я сделал, я вымостил детям дорогу в жизнь, а куда они по ней придут — это меня не касается. (отец Холиных)
— Исполняю русские народные песни. Музыка Дунаевского, слова Ломоносова — Лавуазье.
— Ты, Лувазье! Отваливай отсюда, а то я тебе тут кислород перекрою! (Водорезов — Аскольд; диалог в камере)
Для меня существует не то, что можно, а то, что нужно мне. (Холин)
Я не умный человек. Я не имею на это времени. Я делаю зубы! Кому их нужно вставить, пожалуйста! Хоть в три ряда, как у акулы!!! (отец Холиных)
Холин, по вам тюрьма плачет в три ручья. Собирайтесь. (Томин)
Дело 12. «Букет» на приеме
— На вашем стуле сидя пора привыкнуть, что люди врут.
— Привыкнуть трудно. Да и нельзя, начнёт казаться, что все врут. (Кирпичев — Знаменский)
— Вот доброе у вас сердце!
— Послушайте, Кирпичев, доброе сердце это что, стыдно? Или смешно? (Кирпичев — Знаменский)
Дело 13. До третьего выстрела
Директор магазина… Козёл в золоте, при нём коза в бриллиантах… В квартире — купюры под ногами так и шуршат. Таких не от пожара, а от ОБХСС страховать надо. (Виктор Лабазников)
Видишь ли, мама, врать тебе я ещё не научился, а говорить всю правду уже не могу. Это называется «переходный возраст». (Сеня Гвоздарев)
Если пистолет не устраивает, иди в Третьяковку. (Лёша Терентьев)
Дело 14. Подпасок с огурцом
— А Ваш папа тоже коллекционер?
— А они сказали мне, что люди работают в рабочее время. Оно поэтому и называется «рабочее». А в нерабочее время — люди не работают! (Шурик — Знаменскому об установке сигнализации в музее на глазах посетителей)
Папа сейчас находится в переходном возрасте — с этого света на тот. (Альберт — Муза)
…потому что дома скука, мертвечина и нечего жрать! (Альберт)
— Где добыл?
— Выловил из моря житейского. (Боборыкин — Альберт)
Если ты встретишь человека, которому сейчас не нужны деньги — разбуди меня среди ночи, приеду полюбопытствовать. (Боборыкин — Ким)
— Лобзаю тебя! (Альберт по телефону)
— … с луком делать или без лука?
— Как у Музы на кухне?
— У Музы полная икебана!
— Эти часы ходят по Гринвичу.
— Зачем?
— Английские часы, английская привычка (Альберт — Альбина)
Конечно, искусство принадлежит народу, а картины… Картины, товарищи, принадлежат мне. (Боборыкин — Альбина)
Товарищи, вас много, Додиков мало. Додик может все, но Додик не может все сразу. (Додик)
Любить необязательно, но прошу жаловать. (Додик)
Ну, рыбоньки мои, попрошу сразу же в аквариум. (Додик)
Вселенная у него расширяется! Я ему её так сужу, что небо с овчинку покажется! (Альбина)
Она ставит передо мной двух моих Фаберже, одного с клеймом, другого — без, и начинает объяснять, чем клеймёный лучше неклеймёного! (Ким)
Это клеймо отняло у меня вещи, в которые я вложил душу. (Ким)
Срок давности, срок давности, Альбертик, до того истёк, что весь вытек! (Боборыкин — Альберту)
Человеку видимо никогда не уйти от того, что в нём есть человеческого. (Альберт — Боборыкин)
Дело 15. Ушёл и не вернулся
Он, она и оно воровали сукно. И кто-то не вернулся вовремя домой (Томин)
Дело 16. Из жизни фруктов
— Критику люблю.
Удивительно не то, что грузы пропадают, а то, что вообще куда-то что-то доходит. (Васькин)
«Мания преследования пополам с манией величия» (Томин)
— На чём мы остановились?
Товарищ следователь! Я, может, и с придурью, может быть, не всё упомню, устаю как собака… Но учёт я веду! Десять классов, умею! (Малахов)
Мы с Котей сидим на естественной убыли. Хватает. Никакого риска. (Малахов)
— Ну, как будем разговаривать? Перейдём на «Вы», или…?
Моя служба заключается в том, чтобы досконально расследовать случаи злоупотребления, недобросовестного поведения наших сотрудников и т. д., и т. п. А ты хочешь, чтобы я пошёл к начальству и сказал: «Да что вы, товарищи, они на вид приличные ребята, я их давно знаю!». (Соковин)
Заходите. У нас тут пир во время чумы. Чума ваша, а закуска наша. (Васькин)
Вот как ты не можешь где-нибудь в президиуме не сидеть, так и я не могу, чтобы левачка не схватить и поточнее его кинуть! (Васькин)
— Ай, Антонина Михайловна!
Всё-таки очень интересно посмотреть на этого «постоянного постороннего». (Знаменский)
Люди расписываются, что видели то, чего не видели, и присутствовали тогда, когда их не было. По-вашему они — лжесвидетели. Но если я, или кто-нибудь другой на моём месте, попробует что-то изменить — подпишет себе смертный приговор. База возьмёт на себя ответственность за все недогрузы от поставщиков, поломанную тару, взломанные вагоны, и через две недели мы окажемся в таких долгах, из которых не выберемся век. (Чугунникова)
… вскрывают вагон и достают из него двадцать пять полных ящиков, за которыми обнаруживается десяток пустых. Тогда надо прекратить приёмку и создать комиссию, чтобы определить размеры и причину недостачи… И вот тут начинается юмор… Потому что по инструкции те, кто обнаружил недостачу, не могут входить в комиссию, так как они, видите ли, заинтересованные лица, а нужны — незаинтересованные. А незаинтересованные, которые пришли позже, должны расписаться в том, что при них осмотрели вагон, сняли пломбу и начали разгружать! (Чугунникова)
В пределах нормы естественной убыли можно сгноить тонну бананов. А можно не сгноить — что труднее. … Пал Палыч, положа руку на сердце: если у меня кладовщик сохранит тонну бананов, то, честное слово, я закрою глаза на то, что он унесёт домой два кило. (Чугунникова)
— Угадываю в Ваших глазах, Пал Палыч, вопрос: «Что это за фрукт — Чугунникова? Почему ничего не боится и не притворяется?».
У меня на базе нет ни одного кочана капусты, ни одной луковички, за которую бы я лично отвечала. Вся материальная ответственность на кладовщиках… А у меня, вот — телефон, и всё! (Чугунникова)
— А шесть тонн черешни для нас — это мелочёвка. (Чугунникова)
«Банально» — это когда что-нибудь случается с другим!
Человек на одну зарплату живёт… жалко стало. Решили помочь. (Малахов)
Я, хоть и мужчина, не возьмусь повторить, куда Вы его направили. (Член группы народного контроля)
Дело 17. Он где-то здесь
— Хочешь 280-й Мерс?
— Мерседес?! Да за это же душу можно продать. (Щепкин, Артамонов)
Честно приобрёл на стезе порока и излишеств. (Щепкин)
Вы говорили «машина» и я говорила «машина» (Кибрит)
Зато на какой бок лёг, на том и просыпаюсь. (Бардин)
Дело 18. Полуденный вор
— Мочить надо.
— Да не умею я мочить!
— Учиться надо. (Юра, Пузановский, Лёша)
В порядке исключения разрешу взять в камеру побольше колбаски. (Томин)
