Цитаты из фильма Пароль «Рыба-меч»

Гэбриэл Шир: Сегодня Голливуд — это отстой. Снимают говно отвратительное. Я далеко не брюзга от кинематографа, которому подавай клубы дыма и прочую чепуху. К чёрту плохую актёрскую игру, кретинскую режиссуру и придурочный набор слов, который на студиях называют «прозой». Они забыли про реализм. Реализм. Они вкладывают в это извращённые понятия. Например, «Собачий полдень». Лучшая работа Аль Пачино. Не считая «Крёстного» и, конечно, «Лицо со шрамом». Шедевры режиссуры, лучший фильм Люмета. Операторская работа, актёры, сценарий — и всё на высоте, всё. Но они не пошли до конца. Что если в «Собачьем полдне» Сонни свалил бы, ушёл бы попусту? Это не пустой вопрос. Что если бы он начал мочить заложников? Беспощадно, бездумно. «Мои требования или блондинка получит пулю в затылок» — бам, шлёп. Нет автобуса? Чепуха. Сколько надо разбросать под окном невинных жертв, чтобы городские власти пересмотрели подход к ситуации? И это 76-ой год! Нет CNN, нет CNBC, нет интернета! Перенесёмся в настоящее, наши дни, такая же ситуация. Как быстро наши телевизионщики взбудоражат весь город? Через пару часов это — сенсация от Бостона до Будапешта. Десять заложников убиты! Двадцать! Тридцать! Всё — бам-бам, один за другим! Всё снято на цифру, компьютер добавляет краски, мозги чувствуются на вкус. И ради чего? Автобус, самолёт? Пара миллионов долларов из госказны? Я не уверен, так… Представил. Пусть это не вписывается в принятые рамки кино, но… Что если?
Дж. Т. Робертс: У этого фильма есть большой недостаток.
Гэбриэл Шир: Правда?
Дж. Т. Робертс: Он обречён на провал.
Гэбриэл Шир: Обречён?
Дж. Т. Робертс: Зрителям нравятся счастливые финалы.
Гэбриэл Шир: Пачино убегает с деньгами. Парню делают операцию. Они живут счастливо. Нет?
Стэнли Джобсон: Нет.
Гэбриэл Шир: А-а-а, гомофобия?
Стэнли Джобсон: Злодей не может победить — такова мораль. Так или иначе он должен быть наказан.
Гэбриэл Шир: Что ж, жизнь порой причудливей вымысла.

Gabriel Shear: You know the problem with Hollywood? They make shit. Unbelievable, unremarkable shit. I’m not some wannabe filmmaker searching for existentialism through a haze of bong smoke. No, it’s easy to pick apart bad acting, shortsighted directing and a moronic stringing together of words the studios term as prose. No, I’m talking about the lack of realism. Realism. Not a pervasive element in modern American cinematic vision. Take Dog Day Afternoon, for example. Arguably Pacino’s best work. Short of Scarface and Godfather Part I, of course. Masterpiece of directing, easily Lumet’s best. The cinematography, the acting, the screenplay, all topnotch. But they didn’t push the envelope. What if, in Dog Day Sonny wanted to get away with it? Really wanted that. Now this is the tricky part. What if he started killing hostages right away? No mercy, no quarter. «Meet our demands or the pretty blond gets it in the head.» Bam, splat. What, still no bus? Come on. How many innocent victims would it take for the city to reverse its policy on hostages? And this is 1976. There’s no CNN. There’s no CNBC. There’s no Internet. Fast-forward to today. Present time, same situation. How quickly would the media make a frenzy? In hours. It would be the biggest story from Boston to Budapest. Ten hostages die. Twenty, thirty. Relentless. Bam, bim. One after another. All on hi-def, computer-enhanced. You can almost taste the brain matter. All for what? A bus, a plane? A couple million dollars that’s federally insured? I don’t think so, but just a thought. I mean, it’s not within the realm of conventional cinema, but… what if?
J.T. Roberts: There’s a problem with that movie.
Gabriel Shear: Really?
J.T. Roberts: It wouldn’t work.
Gabriel Shear: How come?
J.T. Roberts: Audiences love happy endings.
Gabriel Shear: Pacino escapes with the money. Boyfriend gets a sex change. Live happily ever after. No?
Stanley Jobson: No.
Gabriel Shear: Homophobia.
Stanley Jobson: Bad guy can’t win. It’s a morality tale. One way or the other, he’s gotta go down.
Gabriel Shear: Well, life is stranger than fiction sometimes.

Стэнли Джобсон: Ты до сих пор здесь? Мне уже чувства юмора начинает не хватать.
Джинджер Ноулз: Тогда сразу к делу. Если есть желание вернуть свою дочь, советую выслушать. Если, конечно, не хочешь прозябать в этой дыре, ожидая, когда девочка вырастет и станет киношлюхой в фильмах своего нового папочки.
Стэнли Джобсон: Будь добра, не путай детство моей дочери со своим.

Stanley Jobson: What are you still doing here? Look, I’m beginning to lose my sense of humor.
Ginger Knowles: Then I’ll cut to the chase. If you want your daughter back, you better listen up. Unless you want to stay here in this loser existence while your daughter grows up to be a fluffer in her new daddy’s videos.
Stanley Jobson: Please don’t confuse your own childhood with my daughter’s.

Эксель Торвальдс: Его жизнь для вас — полный мрак. То, о чём мы все лишь мечтаем, для него — обыденность. Над ним никто не властен. Но знаете что? Это всё — лишь фасад. За его обаянием, харизмой, за его богатством и всеми дорогими игрушками скрывается алчная неумолимая машина. Он берёт всё, что ему нужно, и когда нужно. И исчезает.
Дж. Т. Робертс: Как его найти?
Эксель Торвальдс: Не знаю. Он сам находит.

Axl Torvalds: He exists in a world beyond your world. What we only fantasize, he does. He lives a life where nothing is beyond him. But you know what? It’s all a facade. For all his charm and charisma, his wealth, his expensive toys he is a driven, unflinching, calculating machine. He takes what he wants, when he wants and disappears.
J.T. Roberts: So how do I find him?
Axl Torvalds: You don’t find him. He finds you.

Джинджер Ноулз: Позволь купить тебе костюм, Стэнли.
Стэнли Джобсон: Меня устраивает моя одежда.
Джинджер Ноулз: Счастливое невежество.

Ginger Knowles: You should’ve let me buy you a suit, Stanley.
Stanley Jobson: I’m happy with what I’m wearing.
Ginger Knowles: Ignorance is bliss.

Гэбриэл Шир: Большой Стэн! Клёвый прикид.
Стэнли Джобсон: Спасибо.
Гэбриэл Шир: Говорят, одежда определяет человека.
Стэнли Джобсон: Веришь?
Гэбриэл Шир: Надеюсь, нет.

Gabriel Shear: Big Stan. Nice suit.
Stanley Jobson: Thanks.
Gabriel Shear: They say the clothes make the man.
Stanley Jobson: You buy it?
Gabriel Shear: Hope not.

Нет невозможного.

Nothing’s impossible.

Лучшие в мире хакеры — это мне так сказали — ломают [этот] код за 60 минут. Мне нужно этот код взломать за 60 секунд.

I have been told that the best crackers in the world can do this in 60 minutes. Unfortunately, I need someone to do it in 60 seconds.

You surprised that a girl with an IQ over 70 can give you a hard-on?

Гэбриэл Шир: Слышал про Гарри Гудини? Он был иллюзионистом, не чета нынешним, которые думают только о телевизионном рейтинге. Он был артист. Заставлял исчезнуть слона прямо посреди театра. И знаешь, что для этого делал? Ложный след.
Стэнли Джобсон: Какой, на хрен, след?
Гэбриэл Шир: Ложный след. В то, что видят глаза и слышат уши, верит разум.

Gabriel Shear: Ever heard of Harry Houdini? He wasn’t like today’s magicians, only interested in television ratings. He was an artist. He could make an elephant disappear in a full theater. You know how he did that? Misdirection.
Stanley Jobson: What are you talking about?
Gabriel Shear: Misdirection. What the eyes see and the ears hear, the mind believes.

Слушай, Стэнли, я добр. Ты мне нравишься. Но не путай это со слабостью.

Look, Stanley, I like you. You’re on my good side. But don’t confuse kindness with weakness.

Гэбриэл Шир: Никогда не понимал прелестей рыбной ловли, Джим. По мне это всё равно что дрочить и не кончить. Это заповедник — рыбу надо выпускать?
Джеймс Рейсман: Да, надо выпускать.
Гэбриэл Шир: В этом есть некая ирония, сенатор. Председатель комитета по борьбе с преступностью выпускает пойманную рыбу.

Gabriel Shear: Yet I never understood the appeal of fly-fishing. A bit too much like masturbation for me without the payoff. This is a catch-and-release stream, isn’t it?
James Reisman: Yeah, I believe it is.
Gabriel Shear: You must see the irony in that, senator. Chairman of the subcommittee on crime fishing in a catch-and-release stream.

Я изменял облик столько раз, что и не помню кто я такой.

I’ve changed my identity so often I don’t know who I am anymore.

Гэбриэл Шир: Ты пытался убить меня. Ты предал меня, сенатор. Ты предал Америку. Патриотизм не имеет срока годности. К сожалению, у политиков он есть. [Гэбриэл достаёт пистолет]
Джеймс Рейсман: Что ты собираешься делать?
Гэбриэл Шир: Томас Джефферсон застрелил предателя на газоне Белого дома.
Джеймс Рейсман: Нет, послушай, Томас Джефферсон… [Гэбриэл убивает сенатора]

Gabriel Shear: You tried to kill me. You’ve misplaced your loyalty, senator. You’ve sold out America. Patriotism does not have a four-year shelf life. But politicians do.
James Reisman: What are you doing with that?
Gabriel Shear: Thomas Jefferson once shot a man for treason.
James Reisman: Hold the phone. Thomas Jeff…

Гэбриэл Шир: Я пойду против собственных правил и расскажу кто я такой.
Стэнли Джобсон: Не утруждайся, я знаю, кто ты.
Гэбриэл Шир: Знаешь? Ты считаешь меня грабителем банков. На самом деле, я такой же, как и ты.
Стэнли Джобсон: Как я? Нет. Ты убийца.
Гэбриэл Шир: Я намного пострашнее. Но у меня есть этика, правила жизни.
Стэнли Джобсон: Не понимаю, на кой чёрт ты несёшь эту херню.
Гэбриэл Шир: Выслушаешь меня — поймёшь. Я скажу, кто эти парни, если интересно. Дж. Гувер создал секретную организацию в 50-ые годы, она называлась «Чёрная секта». Её целью было охранять свободу этой страны любой ценой.
Стэнли Джобсон: Мне наплевать на всё это. Я думаю только о своей дочери.
Гэбриэл Шир: И я про твою дочь. Говорю про тебя, про твою дочь и двести миллионов американцев, которые ценят эту свободу. Ты не представляешь, чего стоят эти свободы. Это моя работа, Стэнли: защищать твой образ жизни.
Стэнли Джобсон: Значит, ты с бандой лунатиков воруешь все эти деньги чтобы охранять лично мой покой?
Гэбриэл Шир: Это так, Стэнли. Потому что война стоит денег.
Стэнли Джобсон: Война? С кем это мы воюем?
Гэбриэл Шир: С всеми, кто посягает на свободу Америки. С террористическими государствами. Кто-то должен отвечать им их же оружием. Они взрывают церковь, мы — десять. Они захватывают самолёт, мы — уничтожаем аэропорт. Убивают американских туристов, мы — стираем с лица Земли город. Наша работа: отвечать на терроризм так, чтобы нападение на американцев становилось немыслимым.

Gabriel Shear: Against my better judgment, I’m going to tell you who I am.
Stanley Jobson: I know who you are.
Gabriel Shear: Do you? I think you think I’m a bank robber. But the truth is, I’m just like you.
Stanley Jobson: Like me? No. Because you’re a murderer.
Gabriel Shear: That I am, and worse. But I do have ethics. Rules I adhere to.
Stanley Jobson: Why are you telling me this?
Gabriel Shear: Well, if you listen, then you’ll know. You asked who those men were. I’ll tell you. Hoover started a secret organization in the ’50s, called Black Cell. To protect our freedoms.
Stanley Jobson: I don’t care. All I care about is my daughter.
Gabriel Shear: I’m talking about your daughter. You, your daughter and 200 million Americans who take their freedoms for granted. You don’t know what it takes to protect our freedoms. That’s my job. To protect your way of life.
Stanley Jobson: So you’re really stealing all this money just to protect little old me.
Gabriel Shear: That’s right, Stanley. Because wars cost money.
Stanley Jobson: War? Who are we at war with?
Gabriel Shear: Anyone who impinges on America’s freedom. Terrorist states, Stanley. Someone must bring their war to them. They bomb a church, we bomb 10. They hijack a plane, we take out an airport. They execute American tourists, we nuke an entire city. We make terrorism so horrific that it’s unthinkable to attack Americans.

Стэнли Джобсон: Как ты оправдаешь это?
Гэбриэл Шир: Смотри глобальнее, Стэн. Вот сценарий: у тебя есть возможность избавить мир от всех болезней, но для этого ты должен убить невинного ребёнка. Ты убьёшь его, Стэнли?
Стэнли Джобсон: Нет.
Гэбриэл Шир: Я разочарован. Это великое благо!
Стэнли Джобсон: А если десять невинных?
Гэбриэл Шир: Очень точно мыслишь! А что если тысяча? И всё это ради сохранения наших ценностей.
Стэнли Джобсон: Никто не имеет на это права. Ты ничем не отличаешься от террористов.
Гэбриэл Шир: Ты не прав, Стэнли. Тысячи людей умирают ежедневно — где твоё сочувствие к ним? Думаешь, ты и твой сраный «Greenpeace» измените мир? Ни одна страна не захочет приютить террористов, боясь последствий. Я могу купить атомные боеголовки в Минске по сорок миллионов за штуку. Чёрт, если возьму десяток, они даже скидку сделают!

Stanley Jobson: How can you justify all this?
Gabriel Shear: You’re not looking at the big picture. Here’s a scenario: You can cure all diseases, but the price is that you must kill one innocent child. Could you do it?
Stanley Jobson: No.
Gabriel Shear: You disappoint me. It’s the greatest good.
Stanley Jobson: How about 10 innocents?
Gabriel Shear: Now you get it. How about 100? 1000? To preserve our way of life.
Stanley Jobson: No man has the right to make that decision. You’re just a terrorist.
Gabriel Shear: You’re wrong, Stanley. Thousands die every day for no reason. Where’s your bleeding heart for them? You give $20 to Greenpeace thinking you change the world. What country will harbor terrorists when they see the consequences? Did you know I can buy nuclear warheads in Minsk for 40 million? Hell, I buy half a dozen, I even get a discount.

You see Sugarland Express? Didn’t like the way it ended.