Кино

Цитаты из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»

В сборник вошли цитаты и фразы из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»:

— А где же наша гвардия?
— Вероятно, обходит с флангов.
— Кого?…
— Всех!

— Талия — на десять сантиметров ниже, чем в мирное время.
— Ниже?
— То есть выше.
— А грудь?
— Что грудь?
— Оставляем на месте?
— Нет, берем с собой.

Мюнхгаузен: Ваше Высочество, ну не идите против своей совести. Я знаю, вы благородный человек и в душе тоже против Англии.
Герцог: Да, в душе против. Да, она мне не нравится. Но я сижу и помалкиваю!

Якобина: Нет, это не герцог, это тряпка!
Бургомистр?: Сударыня, что вы от него хотите? Англия сдалась!

Герцог: Почему продолжается война? Они что у вас, газет не читают?
Главнокомандующий: Вспомнил! Он действительно стрелял в оленя! Но через дымоход!

Марта: Ты не забыл, что через полчаса начнётся бракоразводный процесс?
Мюнхгаузен: Он начался давно. С тех пор, как я тебя увидел.

Якобина: Развод отвратителен не только потому, что разлучает супругов, но и потому, что мужчину при этом называют свободным, а женщину — брошенной.

Мюнхгаузен: О чём это она?
Зритель: Барона кроет.
Мюнхгаузен: И что говорит?
Зритель: Ясно чего: «подлец», говорит, «псих ненормальный, врун несчастный»…
Мюнхгаузен: И чего хочет?
Зритель: Ясно чего: чтоб не бросал.
Мюнхгаузен: Логично.

Бургомистр: Карл, почему так поздно?
Мюнхгаузен: По-моему, рано: не все глупости ещё сказаны.

Судья: Как же так: 20 лет всё хорошо было, и вдруг такая трагедия.
Мюнхгаузен: Извините, господин судья, 20 лет длилась трагедия, и только теперь должно быть всё хорошо.

Мюнхгаузен: Есть пары, созданные для любви, мы же были созданы для развода.[…] Якобина с детства не любила меня и, нужно отдать ей должное, сумела вызвать во мне ответные чувства. В церкви на вопрос священника, хотим ли мы стать мужем и женой, мы дружно ответили: «Нет!» — и нас тут же обвенчали. После венчания мы уехали с супругой в свадебное путешествие: я в Турцию, она в Швейцарию. И три года жили там в любви и согласии.

Адвокат: Я протестую! Вы оскорбляете мою подзащитную!
Мюнхгаузен: Правдой нельзя оскорбить, уважаемый адвокат!

Мюнхгаузен: Чтобы влюбиться, достаточно и минуты. Чтобы развестись, иногда приходится прожить 20 лет вместе.

Мюнхгаузен: В своё время Сократ как-то мне сказал: «Женись непременно. Попадётся хорошая жена — станешь счастливым, плохая — станешь философом». Не знаю, что лучше.

Мюнхгаузен: И да здравствует развод, господа! Он устраняет ложь, которую я так ненавижу!

Марта: Уступи, Господи! Ты уже столько терпел… ну потерпи ещё немножко!

Мюнхгаузен: Я тебе сейчас всё объясню.
Бургомистр: Не надо, не надо! Я старый человек, у меня больное сердце. Мне врачи запретили волноваться.

Мюнхгаузен: Томас, ты доволен, что у нас появилось 32 мая?
Томас: Вообще-то не очень, господин барон. Первого июня мне платят жалование.

Мюнхгаузен: Вы рады новому дню?
Музыканты: Смотря на что падает. Если на воскресенье, то это обидно. А если на понедельник — ну зачем нам два понедельника?

Марта: Господи, почему ты не женился на Жанне д’Арк? Она ведь была согласна.

Мюнхгаузен: Но я же сказал правду!
Бургомистр: Да чёрт с ней, с правдой! Иногда нужно и соврать. Понимаете, соврать! Господи, такие очевидные вещи мне приходится объяснять барону Мюнхгаузену!

Герцог: Смотрите на всё это с присущим вам юмором… С юмором! В конце концов, Галилей-то у нас тоже отрекался.
Мюнхгаузен: Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно…

Бургомистр: Не усложняй, барон. Втайне ты можешь верить.
Мюнхгаузен: Я не умею втайне. Я могу только открыто.

Мюнхгаузен: «Я не летал на луну». Ну ладно, не летал. Если бы вы знали, дорогие мои, какая она красивая!

Мюнхгаузен: Раз лишний день весны никому не нужен, забудем о нём. В такой день трудно жить, но легко умирать.

Бургомистр: Во всяком случае, город перестанет смеяться над вами.
Мюнхгаузен: Жаль! Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить.
Вторая часть

Герцог: А что если не побояться и…
Главнокомандующий: Ликвидировать! Или… приблизить?
Герцог: Соединить!

Герцог: Из Мюнхгаузена, господа, воду лить не будем! Незачем. Он нам дорог просто как Мюнхгаузен… как Карл Фридрих Иероним… а уж пьёт его лошадь или не пьёт — это нас не волнует.

Рамкопф: Прошу: вдова барона, сын, святой отец.

Феофил: Мне страшно вспомнить. Я мечтал о дуэли с отцом. Я хотел убить его… Мы все убили его… Убийцы‼

Покупательница: А гвоздики почём?
Мюнхгаузен: По два талера.
Покупательница: Как эт’ по два талера? Они ж вялые!
Мюнхгаузен: Вялые. Ха-ха-ха! Наш барон, пока был жив, тоже дёшево ценился. А завял — стал всем дорог.

Томас: Я не верил, что вы умерли. Даже когда в газетах сообщили, не верил. Когда отпевали, не верил. И даже когда закапывали, сомневался.

Мюнхгаузен: В Германии иметь фамилию Мюллер — всё равно что не иметь никакой.
Томас: Всё шутите…
Мюнхгаузен: Давно бросил. Врачи запрещают.
Томас: С каких это пор вы стали ходить по врачам?
Мюнхгаузен: Сразу после смерти.

Томас: А говорят, ведь юмор — он полезный. Шутка, мол, жизнь продлевает.
Мюнхгаузен: Не всем. Тем, кто смеётся, продлевает, а тому, кто острит, укорачивает.

Томас: Хороший мальчик?
Мюнхгаузен: 12 килограмм.
Томас: Бегает?
Мюнхгаузен: Зачем? Ходит.
Томас: Болтает?
Мюнхгаузен: Молчит.
Томас: Умный мальчик, далеко пойдёт.

Мюнхгаузен: Одни мои похороны дали мне денег больше, чем вся предыдущая жизнь.

Якобина: Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?

Мюнхгаузен: Сегодня в полночь у памятника.
Якобина: У памятника. Кому?
Мюнхгаузен: Мне.

Томас: Я хотел сказать, что утка готова.
Мюнхгаузен: Отпусти её. Пусть летает.

Феофил Мюнхгаузен: Вызовите отца на дуэль.
Рамкопф: Никогда!
Феофил: Но почему?
Рамкопф: Во-первых, он меня убьёт, а во-вторых…
Якобина Мюнхгаузен: И первого достаточно.

Феофил: Мне уже 19 лет, а я всего лишь корнет! И никакой перспективы! Меня даже на мане́вры не допустили!
Якобина: Манё-овры!
Феофил: На манё-овры не допустили! Полковник сказал, что он вообще отказывается принимать донесения от барона Мюнхгаузена.

Феофил: Ты что, собираешься опять повесить в доме эту мазню?
Якобина: Чем она тебе мешает?
Феофил: Она меня бесит! Изрубить её на куски!
Якобина: Не сметь! Он утверждает, что это работа Рембра́ндта.
Феофил: Кого?
Якобина: Ре́мбрандта.
Феофил: Эта?
Якобина: Эта.
Феофил: Чушь собачья! Враньё!
Якобина: Конечно, враньё. Но аукционеры предлагают за неё двадцать тысяч.
Рамкопф: Двадцать? Так продайте.
Якобина: Продать — значит, признать, что это правда.

Бургомистр: Баронесса, как вам идёт этот костюм амазонки! Рамкопф, вы, как всегда, очаровательны! Как дела, корнет?
Феофил: Ещё раз на…
Бургомистр: Вижу, что хорошо!
Якобина: Судя по обилию комплиментов, вы вернулись с плохой новостью.

Рамкопф: Человек разрушил семью, выгнал на улицу жену с ребёнком!
Феофил: Каким ребёнком! Я офицер!
Рамкопф: Выгнал жену с офицером!

Рамкопф: Имеешь любовницу — на здоровье! Сейчас все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтоб на них женились. Это аморально!

Рамкопф: Но это факт?
Бургомистр: Нет, это не факт.
Феофил: Это не факт?!
Бургомистр: Нет, это не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.

Бургомистр: Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами: «На волю, всех на волю!»

Феофил: Будьте моим секундантом.
Рамкопф: Никогда!
Феофил: Но почему?
Рамкопф: Во-первых, он убьёт и секунданта…
Бургомистр: Да.
Феофил: Убийца!

Советница: Ваше высочество, может быть, всё дело в нашем левом крыле? Оно ненадёжно?
Герцог: Меня и центр беспокоит.
Советница: Может, стоит всё-таки в данном случае поднять верх сверху и понизить низ снизу?
Герцог: Так и сделаем. Два ряда вытачек слева, два справа. Всё решение в талии! Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди!
Советница: Гениально! Гениально, как всё истинное.
Герцог: Именно на уровне груди. Шестьдесят шесть. Я не разрешу опускать линию талии на бёдра. Сто пятьдесят пять. В конце концов, мы — центр Европы, я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав — пожалуйста. Хотите плиссированную юбку с вытачками — принимаю и это. Но опускать линию талии не дам!

Рамкопф: Подъём в 6 часов утра!
Герцог: Ненаказуемо.
Бургомистр: Да. То есть нет. То есть… я согласен. Вставать в такую рань для людей нашего круга противоестественно, но…

Рамкопф: С 8 утра до 10 — подвиг.
Герцог: Как это понимать?
Якобина: Это значит, что от 8 до 10 утра у него запланирован подвиг. Ну, что вы скажете, господин бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?
Бургомистр: Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть.

Рамкопф: 16:00 — война с Англией.
Герцог: С кем?
Рамкопф: С Англией.
Бургомистр: Господи, ну чем ему Англия-то не угодила?!

Герцог: Война — это не покер! Её нельзя объявлять когда вздумается! Война — это… война!

Герцог: Гвардию построить на центральной площади! Форма одежды летняя, парадная: синие мундиры с золотой оторочкой. Рукав вшивной. Лацканы широкие. Талия на 10 см ниже, чем в мирное время.
Главнокомандующий: Ниже?
Герцог: То есть выше.
Главнокомандующий: А грудь?
Герцог: Что грудь?
Главнокомандующий: Оставляем на месте?
Герцог: Нет, берём с собой!

Герцог: Где мой военный мундир?
Секретарь: Прошу, Ваше Высочество, прошу!
Герцог: Что-о?! Мне — в этом? В однобортном? Да вы что? Не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие! Война у порога, а мы не готовы! Нет, мы не готовы к войне!

Герцог: Господа офицеры, сверим часы! Сколько сейчас?
А: 15:00!
Б: 15 с четвертью!
Герцог: А точнее?
Главнокомандующий: Плюс 22!

Конвоир: Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен! Вас приказано арестовать. В случае сопротивления приказано применить силу.
Мюнхгаузен: Кому?
Конвоир: Что кому?
Мюнхгаузен: Кому применить силу в случае сопротивления, вам или мне?
Конвоир: Не понял…
Мюнхгаузен: Так, может, послать вестового переспросить?
Конвоир: Это невозможно.
Мюнхгаузен: Правильно. Будем оба выполнять приказ. Логично?
Конвоир: Э-э-э…
Мюнхгаузен: И это хорошо. Одну минуточку. Значит, это делается примерно так. Таак. В стороночку, господа! Вы вообще уйдите. И конечно… И танцы! Трактир всё-таки.

Главнокомандующий: Всё в порядке, Ваше Высочество. Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту. Просил передать, чтоб не расходились.

А: Пошёл он как-то в лес без ружья.
Герцог: В каком смысле без ружья?
Б: Ну, в смысле на медведя.
Главнокомандующий: Не на медведя, а на мамонта. Но стрелял он именно из ружья.
В: Из ружья?
Г: Да. Косточкой от вишни.
Д: Черешни!
Главнокомандующий: Стрелял он, во-первых, не черешней, а смородиной. Когда они пролетали над его домом.
А: Медведи?
Главнокомандующий: Ну не мамонты же!
Герцог: А почему же тогда всё это выросло у оленя?

Герцог: Это ещё что такое?
Главнокомандующий: Арестованный.
Герцог: Почему под оркестр?
Главнокомандующий: Ваше Высочество, сначала намечались торжества. Потом аресты. Потом решили совместить.
Герцог: А где же наша гвардия? Гвардия где?
Главнокомандующий: Очевидно, обходит с флангов.
Герцог: Кого?
Главнокомандующий: Всех!

Солдат: Вы же умерли!
Мюнхгаузен: Умер!

Солдат(?): Четвёртый раз гоним этого кабанчика мимо Его Высочества, а Его Высочество, извините за выражение, мажет и мажет! Прикажете прогнать пятый раз?
Бургомистр: Нет! Неудобно. Он его уже запомнил в лицо.
Солдат: Кто кого?
Бургомистр: Герцог кабанчика!

Х: Прошу прощения, господин бургомистр. Его высочество лесом не доволен. Темно, сыро, ну и вообще. Вот если бы ему, говорит, подстрелить медведя.
Бургомистр: Где я ему возьму медведя?
Солдат: А может мы его у цыган займём?
Бургомистр: Делайте что хотите, но чтоб через полчаса в лесу было сухо, светло и медведь!

Бургомистр: Кстати, барон, я давно у вас хотел спросить: где вы, собственно говоря, доставали медведей?
Мюнхгаузен: Уже не помню. По-моему, в лесу.
Бургомистр: Нет, это исключено. Они у нас давно не водятся.

Мюнхгаузен: Итак, господа, я пригласил вас, чтоб сообщить вам пренеприятнейшее известие. Чёрт возьми, отличная фраза для начала пьесы. Надо будет кому-нибудь предложить.

Мюнхгаузен: Это не мои приключения, это не моя жизнь. Она приглажена, причёсана, напудрена и кастрирована!
Якобина: Обыкновенная редакторская правка.
Мюнхгаузен: Дорогая Якобина, ты же меня знаешь: когда меня режут, я терплю, но когда дополняют, становится нестерпимо.

Мюнхгаузен: А вы за это время очень изменились, господин бургомистр.
Бургомистр: А вы зря этого не сделали.

Томас: Фрау Марта, у нас беда: барон воскрес! Будут неприятности!

Феофил: Ненавижу! Всё! Дуэль! Здесь же стреляться! Через платок!

Бургомистр: … иногда мне кажется, что он, а иногда — что нет. Ну нет, ну нет. Как… ну, кажется… ну, могу ли я доверять собственному мнению… Полностью доверяюсь суду! Как решите, так и будет.
Якобина: Позор! Позор! И это наш бургомистр!

Бургомистр: Я на службе. Если решат, что вы — Мюнхгаузен, я паду вам на грудь. Если решат, что вы — Мюллер, посажу за решётку. Вот и всё, что я могу для вас сделать.

Рамкопф: (после появления Марты) Так, прошу сделать перерыв — я болен. Вот свидетельство. [Достаёт бумажку из камзола и падает на руки коллег]

Марта: Правда одна.
Якобина: Правды вообще не бывает. Да. Правда — это то, что в данный момент считается правдой.

Марта: Господи, неужели вам обязательно нужно убить человека, чтоб понять, что он живой?!

Якобина: И мой вам совет: не торопитесь стать вдовой Мюнхгаузена. Это место пока занято.

Марта: Тебе грозит тюрьма.
Мюнхгаузен: Чудесное место! Здесь рядом со мной Овидий, Сервантес… Мы будем перестукиваться.

Пастор: А ты что, и впрямь думаешь, что он долетит?
Томас: До Луны, конечно!
Пастор: Её ж даже не видно.
Томас: Когда видно, так и дурак долетит. Барон любит, чтоб было потруднее.

Пастор: Ну, будем исповедоваться.
Мюнхгаузен: Я это делал всю жизнь. Но мне никто не верил.
Пастор: Прошу вас, облегчите свою душу.
Мюнхгаузен: Это случилось само собой, пастор. У меня был друг — он меня предал. У меня была любимая — она отреклась. Я улетаю налегке.

Мюнхгаузен: Ну, скажи что-нибудь на прощанье!
Марта: Что сказать?
Мюнхгаузен: Подумай. Всегда найдётся что-то важное для такой минуты.
Марта: Я… я буду ждать тебя!
Мюнхгаузен: Не то!
Марта: Я… я очень люблю тебя!
Мюнхгаузен: Не то!
Марта: Я буду верна тебе!
Мюнхгаузен: Не надо!
Марта: Они положили сырой порох, Карл! Они хотят помешать тебе, Карл!
Мюнхгаузен: Вот! Спасибо, Марта.

Якобина: Дочь аптекаря — она и есть дочь аптекаря!

Мюнхгаузен: Сейчас я улечу, и мы вряд ли увидимся. Но когда я вернусь, в следующий раз, вас уже не будет. Дело в том, что время на небе и на земле летит неодинаково: там — мгновения, тут — века.

Мюнхгаузен: Господи, как умирать надоело!

Герцог: Где командующий?
Военный: Командует!

Герцог: И вот тут некоторые стали себе позволять нашивать накладные карманы и обуживать рукав — вот этого мы позволять не будем!

Бургомистр, затем Герцог, затем все: Присоединяйтесь, господин барон. Присоединяйтесь.

Мюнхгаузен: Да поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал, а тем, что не врёт.

Мюнхгаузен: Когда я вернусь, пусть будет шесть часов.
Томас: Шесть вечера или шесть утра?
Мюнхгаузен: Шесть дня!

Мюнхгаузен: Я понял, в чём ваша беда: вы слишком серьёзны. Умное лицо — это ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!

Мюнхгаузен: Нужно было выбирать одно из двух: погибнуть или как-то спастись.
Охотник: Что же вы выбрали?
Мюнхгаузен: Угадайте.

Охотник: Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
Мюнхгаузен: Обязательно! Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

Мюнхгаузен: Вот вы говорите «охота».
Охотник: Я говорю?
Мюнхгаузен: Ну хорошо, не говорите — думаете.

Томас: Господин барон вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает, заперся́ и спрашивает: «Томас, — говорит, — не приехал ещё господин пастор?» Я говорю: «Нет ещё». Он говорит: «Ну и слава Богу». Очень вас ждёт.

Томас: Господин барон пошёл как-то раз в лес на охоту. Медведь бросился на него. А поскольку господин барон был без ружья…
Пастор: А почему же он был без ружья?
Томас: Я же вам говорю: он пошёл на охоту.
Пастор: А… Ну-ну.
Томас: Ну вот. И когда медведь бросился на него, господин барон схватил его за передние лапы и держал до тех пор, пока тот не умер.
Пастор: А от чего же он умер-то?
Томас: От голода. Медведь, как известно, питается тем, что сосёт свою лапу, а поскольку господин барон лишил его этой возможности…
Пастор: Понятно. И ты что, во всё это веришь?
Томас: Конечно, господин пастор. Да вы сами видели, какой он худой.
Пастор: Кто?
Томас: Медведь.
Пастор: Какой?
Томас: Которого вы видели.

Томас: Фрау Марта, я не расслышал: который час?
Марта: Часы пробили 3, барон — 2, стало быть, всего 5.

Мюнхгаузен: Ты меня заждалась, дорогая? Извини, меня задержал Ньютон.

Мюнхгаузен: Будем бить через дымоход.

Мюнхгаузен: Попал. Утка! С яблоками. Она, кажется, хорошо прожарилась.
Пастор: Она, кажется, и соусом по дороге облилась.
Мюнхгаузен: Да? Как это мило с её стороны!

Мюнхгаузен: Она сбежала от меня два года назад.
Пастор: По правде говоря, барон, я бы на её месте сделал то же самое.
Мюнхгаузен: Вот поэтому я и женюсь не на вас, а на Марте.

Пастор: При живой жене вы не можете жениться вторично.
Мюнхгаузен: Вы говорите — при живой?
Пастор: При живой.
Мюнхгаузен: Ага. Вы предлагаете её убить?
Пастор: Господи, да упаси вас Бог, барон!

Мюнхгаузен: Но вы же разрешаете разводиться королям.
Пастор: Ну, королям в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.
Мюнхгаузен: Для продолжения рода нужно совсем другое.

Мюнхгаузен: Церковь должна благословлять любовь!
Пастор: Законную!
Мюнхгаузен: Всякая любовь законна, если это любовь!
Пастор: Это только по-вашему! Позвольте с вами не согласиться!
Мюнхгаузен: Что же вы посоветуете?
Пастор: Нечего тут советовать: живите как жили. Только по гражданским и церковным законам вашей женой по-прежнему будет считаться та жена, которая вам уже не жена!

Мюнхгаузен: Мне сказали — умный человек.
Марта: Ну мало ли что про человека болтают.

Мюнхгаузен: Ну не меняться же мне из-за каждого идиота!

Марта: Стань таким, как все, Карл! Я умоляю!
Мюнхгаузен: Как все? Что ж ты говоришь? Как все… Как все… Как все… Не летать на ядрах, не охотиться на мамонтов, с Шекспиром не переписываться…

Мюнхгаузен: Что орёшь ночью?
Томас: А разве ночь?
Мюнхгаузен: Ночь.
Томас: И давно?
Мюнхгаузен: С вечера.

Тема: фразы и цитаты из фильма «Тот самый Мюнхгаузен». Фильм снят в 1979 года, на студии «Мосфильм». Сценарий Григория Горина, фильм создан по мотивам произведений Рудольфа Эриха Распе, посвящённых приключениям барона Мюнхгаузена.


Статья была изменена: 13 февраля, 2024